желаю тебе этого от всего сердца. – Теперь я благодарна темноте. За то, что он не видит, как я вздрагиваю от пронзившей меня боли. – И мне невероятно жаль, что так вышло с твоим отцом, Калла. – Его слова звучат так искренне, так трогательно, и они так характерны для Яспера, которому мне хочется доверить все. В то же время он – последний, с кем я стану говорить об ЛА. Доверия больше нет, и я боюсь, что он увидит меня другими глазами. Мне, например, потребовались месяцы, чтобы снова смотреть на свое отражение в зеркале без отвращения.
– А Алиса и Лео об этом знают? – осторожно осведомляется он.
– Да.
– Ладно, хорошо. – Он выдыхает, как будто мой ответ принес ему облегчение. Как будто он успокоился, узнав, что мне есть с кем поговорить, и это меня трогает. Настолько, что я начинаю сомневаться, говорить мне или нет. Опять.
– Тогда отпускаю тебя в твой шикарный внутренний двор. Увидимся завтра, да?
– Да. – Я неохотно снимаю толстовку и протягиваю ему. – Еще раз спасибо.
Он отмахивается и кладет ее на багажник. Я содрогаюсь при мысли о том, как он поедет ночью на велосипеде без куртки.
Он уже садится на велосипед, но снова оборачивается.
– Три дня назад я не думал, что скажу это, но… – Я слышу в его голосе ухмылку.
– Но что?
– По-моему, я даже рад, что у нас общие смены.
– Даже?! – Я задыхаюсь от притворного возмущения.
– Я, пожалуй, поеду! Пока не наговорил лишнего.
– Да уж, так будет лучше.
Его смех растворяется во тьме.
30
Калла
Настоящее
– Большое спасибо, Калла. – Эльза похлопывает меня по руке после того, как я убираю в ванной, включая туалет. Для этого мне пришлось себя перебороть. Не потому, что туалет грязный, а потому, что чужой. Хорошо, что, согласно трудовому договору, который я подписала вчера вечером, мне нужно убирать ванную раз в месяц. – Давненько здесь все так не сверкало. – Она обводит взглядом свою ванную. Как будто ее не узнает.
– Рада, что тебя все устраивает, Эльза. – Я тыльной стороной ладони вытираю со лба пот. Уборка в разгар лета – это как небольшая силовая тренировка. Я отношу чистящие средства обратно в тесную кладовку в коридоре и иду на кухню, где меня ждет Эльза со списком покупок. И со стаканом воды, в котором плавают ломтики лимона.
– Не дай бог у тебя случится обезвоживание, – говорит она и протягивает мне стакан.
Я с благодарностью его принимаю и, когда горло смачивает первый ледяной глоток, понимаю, что чуть не умерла от жажды. Я двумя глотками опустошаю стакан.
– Спасибо. Было очень освежающе, – говорю я и убираю пустой стакан сразу в посудомоечную машину. Затем поворачиваюсь к Эльзе.
– Хочешь печеньку?
– Нет, спасибо. Мне скоро на работу, – объясняю я. Теперь я знаю, что эти ее печеньки – кексы с наркотиками. По словам Эльзы, травка облегчает боль в ноге. Как они к ней попали, она не объяснила, а навязываться в этом вопросе я не хочу.
– Они вкусные. Можешь брать их в любое время.
Моя хозяйка – местный наркодилер. Я что-то уклончиво бурчу и возвращаю наш разговор к теме покупок.
– Продукты нужны тебе сегодня, или завтра можно принести? – Я надеюсь на последнее, чтобы у меня осталось больше времени освежиться перед сменой в «Травемюнде». Я хочу хорошо выглядеть. И да, это связано с мужчиной, имя которого начинается на Я– и заканчивается на – спер.
– Сегодня, пожалуйста. Ко мне чуть позже заедет подруга, и я хотела угостить ее сырной тарелкой и вином.
– Ладно, тогда я пойду прямо сейчас.
– Замечательно. – Она берет с полки лист бумаги и протягивает его мне вместе с купюрой в пятьдесят евро.
Я беру и то, и другое, пробегаю глазами список, и на меня буквально выпрыгивает слово на букву Н[5]. Нет, не выпрыгивает, а нападает. Именно так это и ощущается. Как удар ножом, когда я вместо зефира в шоколаде читаю это чертово слово. Я хочу сказать Эльзе, что меня это ранит. Обижает. И дискриминирует. Хочу дать ей понять, что использование слова на букву Н является расистским, независимо от контекста. Но гнев и растерянность парализуют язык. К этому добавляется – как и при нашей первой встрече – страх конфронтации, в которой я могу проиграть и потерять квартиру.
Поэтому я в очередной раз выбираю путь наименьшего сопротивления. Я покупаю по списку все, кроме пункта на букву Н. Когда через час я приношу ей продукты, и она спрашивает о зефире в шоколаде, я говорю, что в супермаркете «Rewe» его не оказалось. И это даже не ложь. Потому что сейчас там продаются только шоколадные поцелуи[6].
– Странно, – с недоумением произносит Эльза. – Две недели назад они там еще были.
Я делаю вид, что и сама не понимаю, как так произошло. Пожимаю плечами и шумно разбираю сумку. Если она будет устраивать такие расистские акции при каждой встрече, я правда не знаю, как долго смогу сохранять спокойствие или работать на нее.
Через три часа в «Травемюнде» такая суета, что мне некогда расстраиваться из-за Эльзы. Давид, бармен, резал лимон и так глубоко поранил палец, что не может больше работать. А поскольку Штефан ему замену не нашел, Ясперу приходится взять бар на себя.
– Сенна, возьмешь себе столики Яспера? – раздается голос Штефана. Я стою всего в двух шагах от барной стойки и, несмотря на музыку и фоновый шум, слышу, как отчаянно он звучит.
Я отрываю от блокнота последние заказы и кладу их рядом с кассовым аппаратом.
– В дополнение к моим? – спрашивает Сенна и фыркает. – Извини, но две полные зоны субботним вечером не по зубам даже мне.
– А если ты поделишь зону Яспера с… – Я слышу свое имя и на мгновение замираю.
– Калла? – Штефан машет рукой, подзывая меня к себе.
О господи! Пожалуйста, нет! Не сегодня.
– Да?
– Как думаешь, ты сумеешь обслужить еще пять столов? – Я чувствую, что если скажу «нет», то подведу команду. Поэтому киваю. С пятью столиками я как-нибудь да справлюсь. – Отлично! Тогда договорись с Сенной, кто какие столы берет.
Сенна называет мне номера столов, которые я должна обслужить, и снова уходит.
– Ты справишься, – подбадривает меня Яспер. Я все еще стою, застыв, рядом с кассой, и вид у меня наверняка напуганный. – Если будут вопросы, я рядом. Договорились?
Я киваю.
– Твой коктейль с маракуйей ждет тебя, – говорит он и указывает подбородком на полку, куда мы, сотрудники, ставим свои напитки. К сожалению, следующие пять часов у меня нет времени ничего пить. Голова забита столиками, заказами и номерами позиций, которые Яспер подсказывает мне всякий раз, когда я его спрашиваю. Потому что так получается в два раза быстрее, чем если бы я искала их в меню. В результате я справляюсь с объемом заказов лучше, чем ожидалось,
