генералы.
В течение последних трех месяцев 1906 года мне приходилось выезжать в Петергоф – 6 раз и в Царское – 24 раза; в Петергофе у меня было 5 личных докладов и еще парад конвоя; в Царском Селе было 15 докладов, 5 полковых праздников (6 и 8 ноября, 6, 12 и 22 декабря), прибивка знамен (11 декабря), два парадных обеда: в честь эмира Бухарского 6 декабря и георгиевский праздник.
Заседаний у меня было: 10 – в Совете министров, в Совещании о военных расходах – 3, в Совете обороны – 10 и в Высшей аттестационной комиссии – два, всего 25 заседаний[110].
Всего с 10 октября по 23 декабря, то есть за 84 дня, у меня было 55 отвлечений от прямого дела. Подводя итог за весь год, получается, что у меня было:
С 1 января по 1 апреля:
Докладов у государя 22
Торжеств и приемов у государя 8
Заседаний у великого князя Николая Николаевича 18
Заседаний других 22
На каждую неделю приходилось этих отвлечений 5,44
С 1 апреля по 1 октября:
Докладов у государя 8+31=39
Торжеств и приемов у государя 6+12+7=25
Заседаний у великого князя Николая Николаевича 6
Заседаний других 34
На каждую неделю приходилось этих отвлечений 3,98
С 1 октября по 31 декабря:
Докладов у государя 20
Торжеств и приемов у государя 10
Заседаний у великого князя Николая Николаевича 12
Заседаний других 13
На каждую неделю приходилось этих отвлечений 4,17
Всего:
Докладов у государя 81
Торжеств и приемов у государя 43
Заседаний у великого князя Николая Николаевича 36
Заседаний других 69
На каждую неделю приходилось этих отвлечений 4,38
Таким образом, наиболее тяжелой в этом отношении оказалась первая четверть года, когда на неделю приходилось пять-шесть отвлечений от прямого дела и лишь один-два дня были свободны от них; с 1 апреля таких свободных дней оказалось уже три, главным образом потому, что заседания у великого князя стали реже, а на других заседаниях меня чаще стал заменять Поливанов. Все же положение было ненормальное: я к государю за город выезжал 124 раза, по большей части по пустякам, так как личный доклад в действительности бывал нужен лишь один-два раза в месяц! Самое любопытное было то, что левые газеты трунили над моими частыми поездками к государю, считая, что я нарочно езжу туда так часто, чтобы быть на глазах!
И в течение 1906 года беспрестанно говорили о моем уходе с должности; в феврале газета «Военный голос» сообщила, что меня заменит Палицын, причем Министерство вновь будет объединено. В конце года кроме Палицына кандидатами еще называли Косыча, Поливанова, Газенкампфа и Гершельмана.
В денежном отношении 1906 год закончился для меня небольшим избытком, так как перестройка дома и разведение нового сада, а равно обзаведение в нем потребовали около 15 000 рублей, а жизнь и содержание дачи обошлись в 10 000 рублей, тогда как мой приход равнялся 25 750 тысяч рублей. В марте я (за счет избытков 1905 года) уплатил бывший на доме долг Петровой в 9000 рублей, так что к концу года у меня лишь остались долги: под залог полиса – 4500 и банку по текущему счету – около 2000 рублей.
Глава девятая
1907 год. – Ольга Ивановна Холщевникова. – Реформы в армии продолжаются. – Открытие Второй Государственной Думы и ее роспуск. – Волнения в Военно-медицинской академии. – Кадровые перемещения после русско-японской войны. – Политические отношения с Францией. – «Я узнал о предстоящем покушении на меня». – Маневры в Красном Селе. – Письмо к великому князю. – День свадьбы. – Свадебное путешествие. – Работа Совета государственной обороны. – Положение о генерал-инспекторах. – Дело Стесселя
Вся первая половина 1907 года была преисполнена для меня волнениями из-за вопроса: удастся ли мне добиться развода и когда? Мысль о разводе, любовь к О.И., желание скорее стать ее мужем целиком владели мною; всякая свободная минута была использована, чтобы написать ей хоть несколько строк, при всякой возможности я бывал у нее (или она у меня) и это, несмотря на то что работы у меня не убавилось. Я только думаю, что работа эта стала более механической, являясь продолжением уже предпринятых мер и по ранее намеченному курсу, и новых начинаний уже было меньше.
Согласно полученному мною разрешению, я 3 января сделал свой первый визит у Холщевниковых. Из Царского я приехал в город и заехал к ним; они занимали меблированные комнаты на Б. Московской, на углу М. Московской. Я застал отца и дочь одних дома и просидел у них два часа с четвертью. Трудно себе представить что-либо более натянутое и нелепое, чем этот визит. О моем жениховстве не было и речи. Сидели мы в комнате О.И., и ее отец говорил все время о минувшей войне и о своем деле, я ему давал нужные реплики, а О.И. при этом присутствовала! Очевидно, что такие разговоры и свидания не могли служить делу нашего сближения с нею; но все же приходилось быть довольным возможностью видеть ее в домашней обстановке, без шляпы и вуали!
Через несколько дней, 6 января, И.В. был у меня в Царском с ответным визитом. 7 января я переехал в город; жена, ввиду стоявших сильных морозов, не решилась на переезд и осталась еще на неделю в Царском. Я пробовал ее уговорить, чтобы она согласилась на развод, но из этого ничего не вышло: она, как всегда, говорила, что со мною жизни нет и она со мною несчастна, но не соглашалась разойтись со мною.
По приезде в город я надумал в тот же вечер заехать к Холщевниковым. Меня не приглашали и я о своем приезде не предупреждал, поэтому я, едучи туда на извозчике, еще сомневался, хорошо ли, что я к ним еду, не застану ли у них кого-либо? Но мне хотелось видеть О.И. и я решил ворваться к ней непрошеным гостем. Застав их дома, я просидел у них от девяти до часа, слушая опять рассуждения И.В. о войне и рассказы о его деле. Он, очевидно, не предполагал, что мне интересно поговорить с его дочерью о совсем других делах! Едва ли он представлял себе, что мы так влюблены, так как удивлялся тому, что мы столько пишем друг другу, а я даже иногда сам привозил свои письма, в которых, конечно, не говорилось ни о минувшей войне, ни о его деле! Но при невозможности поговорить с глазу на глаз это являлось вполне естественным[111].
Однако образ действий И.В. заставил нас искать других встреч;
