к иудейству. Не в силах жить в жалком ограничении и стеснении, они часто изменяли себе – и в непродолжительном времени явилось много отступников»[203].
В Арагоне, главным городом которого была Сарагоса, деятельность инквизиции неоднократно вызывала взрывы народного негодования. Особенно оно усилилось после назначения чрезмерно усердных в исполнении своих обязанностей Гаспара Хуглара и Педро де Арбуэса.
Опасаясь за свою судьбу, «новые христиане» решили не ждать, когда за ними придут «черные монахи». Не дожидаясь самого худшего, он отправили ко двору римского папы специальных послов, которые должны были ходатайствовать перед Святым престолом об ограничении полномочий инквизиции.
В частности, они наивно полагали, что смогут добиться от понтифика изъятия из нового кодекса инквизиции статей, касающихся конфискации имущества, идущих вразрез со светскими законами королевства. Как минимум они надеялись приостановить на некоторое время их исполнение. При этом «новые христиане» рассчитывали на то, что отмена конфискационных статей непременно приведет к развалу Супремы.
Аналогичное посольство было отправлено ко двору Изабеллы и Фердинанда, главных «заказчиков» новых законов, от которых в не меньшей степени зависела деятельность инквизиции в Арагоне.
* * *
Узнав о посольствах, отправленных в Рим и Мадрид, инквизиторы Арагона пришли в неописуемую ярость и не замедлили с отмщением. В результате Гаспар Хуглар и Педро де Арбуэс обвинили нескольких влиятельных «новых христиан» в тайном исповедовании иудаизма. Под пытками арестованные признали все предъявленные им обвинения, по требованию инквизиторов дав разоблачительные показания против других влиятельных «конверсос».
Круг жертв разрастался, словно эпидемия страшной болезни.
Начались жестокие казни, и они вызывали еще большее возмущение и негодование среди арагонских «новых христиан», многие из которых, страшась разделить участь соседних кастильских «конверсос», ставших жертвами инквизиции, были готовы сняться с места, бросив все свое имущество.
Тем временем пришли первые письма от послов, отправленных в Мадрид. Известия были более чем удручающие. Генеральный инквизитор Томас де Торквемада настолько распространил свое влияние на тамошний двор, что наивно было бы полагать, будто на Изабеллу и Фердинанда могут возыметь действие какие-либо жалобы на действия подконтрольной Торквемаде инквизиции. Изабелла Кастильская просто обожала Торквемаду, и Фердинанд «Католик» тоже находился под ее и его влиянием. Оба они видели в инквизиции тот самый механизм, который должен был всех их подданных обратить в «единое стадо» (в религиозном, понятное дело, отношении), подобно тому, как королевская власть уравняла всех в отношении политическом. Ко всему прочему, как мы уже говорили, новые инквизиционные законы были весьма кстати алчному Фердинанду, стремившемуся любыми путями прибрать к рукам огромные состояния многих «новых христиан» (по закону о конфискации ему доставалась третья часть отобранного имущества и обыкновенно еще почти столько же согласно праву сильного).
В то время как другие уполномоченные арагонских кортесов еще находились в Риме, Гаспар Хуглар и Педро де Арбуэс вместе с Хуаном де Гомедесом, генеральным викарием Сарагосы, осудили еще нескольких «новых христиан» как иудействующих еретиков, сопроводив это публичными и торжественными аутодафе.
Хуан Антонио Льоренте пишет: «Эти казни все более и более раздражали новохристиан Арагонского королевства, которые ожидали вскоре увидеть возобновление среди них сцен, происходивших в Кастилии, где трибунал, установленный всего три года назад, погубил уже под управлением фанатичных монахов и священников тысячи жертв»[204].
Следует отметить, что Педро де Арбуэс, ставший председателем инквизиционного суда в Сарагосе, не уступал в активности и решимости самому Торквемаде. Но он пошел значительно дальше. Он возвел плату за донос в систему и тем самым разжег низменные страсти. А еще он изобрел особый вид казни: два монаха играли в «живые шахматы», где фигурами были приговоренные к казни, облаченные в белые и черные одежды. Когда один из игроков «съедал» фигуру, соответствующего человека убивали, и к концу игры шахматная доска превращалась в кровавое месиво.
Заговор против инквизиции и его подавление
Надо сказать, что «новые христиане» не сидели покорно, сложа руки. Многие из них переселились во владения герцога Медина-Сидония, владевшего огромными вотчинами на западе Андалусии. А также во владения герцога Кадисского и некоторых других. Инквизиторы, узнав о таких переселениях, поняли, что обреченные жертвы ускользнули от бдительности и авторитета Верховного трибунала (Супремы), потому прокламацией от 2 января 1481 года объявили всех эмигрантов «уличившими себя в ереси своим бегством». Герцогу Кадисскому и другим вельможам поручили, под угрозой отлучения, отнятия владений, лишения чинов и достоинств, задержать беглецов и под стражей отослать их обратно в Кастилию.
Развязанный против «новых христиан» террор не мог не вызвать с их стороны соответствующей реакции.
Естественно, подданные Изабеллы и Фердинанда и не думали безропотно сносить все бесчинства инквизиции. Тут и там, в разных частях королевства непроизвольно вспыхивали народные волнения. Ни один человек, какое бы высокое общественное положение он ни занимал, не мог себя чувствовать в полной безопасности, поскольку нередки были случаи, когда истинной причиной ареста обвиняемого в ереси могло послужить элементарное желание завладеть его имуществом. Более того, чем состоятельнее был тот или иной человек, тем больше у него было шансов оказаться в пыточных подвалах святого трибунала. Все это сделало инквизицию ненавистной во всех уголках объединенного королевства.
Как следствие, в 1485 году в Арагоне вспыхнуло очередное восстание. В Теруэле, в Валенсии, в Лериде и особенно в Барселоне инквизиторы также ощутили на себе достаточно активное сопротивление.
В некоторых источниках события 1485 года в Арагоне называются восстанием, в некоторых – заговором. Особой разницы между этими терминами нет, если не трактовать восстание только как открытую акцию сопротивления группы людей против власти, а заговор не ассоциировать только с существованием неизвестного или малозаметного тайного общества, созданного некоей группой людей с целью захвата власти. Впрочем, и то и другое имело место в Арагоне, поэтому использование обоих терминов вполне правомерно.
Акции сопротивления инквизиции в Арагоне возглавили молодые дворяне из лучших семей, занимавшие весьма высокие посты в королевстве. Считается, что все они были «конверсос» по происхождению. Метод борьбы был выбран, видимо, привычный: устроить такой ответный террор, чтобы палачи-инквизиторы побоялись сунуться на чужую территорию.
Понимая, что Изабелла и Фердинанд никогда не отменят новых законов инквизиции, а римский папа подтвердит любое их решение, недовольные решились организовать тайный союз, целью которого стал заговор против инквизиции. По сути, это была тайная средневековая
