сторонам стоят двухъярусные нары, таких две штуки, на одной из них лежу я. Окно закрытое толстыми металлическими прутьями. Картина классика — доброе утро в изоляторе, после попойки. Мир другой, а результат не изменился.
Шатаясь и перебарывая головокружение с тошнотой, я кое-как добрался до раковины, про себя радуясь, что в камере без соседей. Умывшись и кое-как прополоскав рот, я привалился к стене. Хотелось сказать: «Мама роди меня обратно».
Где-то через час моих страданий, открылось окошко в стальной двери.
— Заключенный, встать лицом к стене, руки за спину.
Я послушно сделал, как приказал надзиратель. Видимо сейчас меня поведут к следователю, заодно и узнаю, что мне инкриминируют. Надзиратель одел на меня браслеты, которые глушили магию в теле. Неожиданно стало интересно из какого метала в Мидгарде делают блокираторы магии, в мире Ярополка использовался сложный сплав.
Из-за возникшей заминки в моих движениях, жандарм легко ткнул меня по ребрам, а те напомнили, что возможно сломаны. Зашипев от боли, я ускорился и чуть было не спотыкнулся, но надсмотрщик удержал меня от падения.
Кабинет следователя был стандартным. Крашеные бледно желтые стены, дешевая мебель, кресло на колесиках, обязательный портрет Царя. В общем-то ничего примечательного. Сам же следователь оказался молодым парнем, лет двадцати трех с темными волосами и живыми глазами, не лишенный еще юношеского максимализма. Судя по нашивкам на плечах, ходил в звании младшего лейтенанта.
— Присаживайтесь. — Махнул он мне рукой, а моему сопровождающему, показал, что тот может идти.
Я по-прежнему послушно присел на неудобный стул и вновь поморщился от боли в ребрах. Да и закованные за спиной руки саднили от синяков и ушибов.
— Представьтесь. — Не глядя на меня, распорядился следователь, начав писать рапорт.
— Граф Ушаков Ярослав Александрович.
— Граф, значит. — Хмыкнул чему-то лейтенант. — И как? Не стыдно Вам уронить свою честь до такого?
Парень, о чем ты? Какую честь я уронил?
— Не могу знать. — Тем не менее протокольно ответил я, заставив следователя нахмуриться.
— Ну, тогда я тебя просвещу. — С гаденькой усмешкой произнес он. — Седьмого сентября, в двадцать часов сорок три минуты, Вы, находясь в состоянии сильного алкогольного опьянения, вышли из бара «Приют Студента» и толкнули княжича Борисова Алексея Львовича. На его замечание, ответили ударом, спровоцировав потасовку с княжичем и его спутником виконтом Разиным Вячеславом Игоревичем. На требование, прибывших на место преступления жандармов, прекратить, ответили нападением на представителя Жандармского Корпуса Асгарда Тартарского Гвоздева Льва Николаевича, находящегося при исполнении служебных обязанностей в результате чего он был доставлен к лекарю с переломом локтевого отростка и выбитым и переломом нижней челюсти.
Княжич Борисов, в результате Вашего нападения, получил следующие повреждения: перелом левой коленной чашечки, перелом лучевой кости в правой руке, перелом нижней челюсти и сотрясение мозга третьей степени.
Виконт Разин, в результате Вашего нападения, получил следующие повреждения: перелом в грудной клетке (второе правое и четвертое левое ребра), перелом голеностопного сустава правой ноги, перелом носовой кости лицевой части черепа и сотрясение мозга третьей степени.
Следователь довольно отложил в сторону лист А4 и вперил в меня свой взгляд.
— Теперь Вам есть, что сказать?
Ну, вообще-то было, но спросить.
— Забыли уточнить, кто давал показания. — С улыбкой ответил я.
— Пострадавшая сторона и свидетели. — Тут же ответил лейтенант. — Не увиливайте, Ушаков.
— Так я и не увиливаю, просто интересно как с сотрясением мозга третей степени они запомнили момент ее совершения. — Пожал я плечами. — Из того, что помню я, это как вышел из бара, после чего кто-то меня толкнул, а я от него отмахнулся. Дальше да, была драка, но помню смутно.
— То есть не отрицаете свою вину? — Тут же вцепился в меня взглядом следователь.
— Степень, меру, глубину. — С тяжким вздохом произнес я. — Ничего не признаю.
— Все против тебя, учти!
— Вот, как хорошо, что я оказался у Вас! — Перебарывая головную боль, заявил я. — Как раз хотел подать заявление о совершении нападении с целью мести на основании личной неприязни.
Брови лейтенанта сошлись, хмуро глядя на меня он достал чистый лист и после тяжелого вздоха, махнул рукой, мол давай, жги Ярик. Ну я и начал жечь. Хе-хе!
— Княжич Борисов и Виконт Разин, — начал я, вспоминая когда же они на меня напали, — второго сентября, сего года, вероломно напали на меня на территории Асгардского Университета Магии имени Ивана Царевича, данные по инциденту вы можете получить от ректората университета. Нападение произошло в виду личной неприязни княжича Борисова ко мне, Графу Ушакову, которое тянется с кадетского училища имени Кутузова, что расположен в городе Путилов, Путиловской Губернии. Так же прошу отдельно отметить, что в тот раз княжич с виконтом, точно так же подали поклепный иск в мою сторону на имя ректора. Вчера вечером, данные представители дворянского сословия, выследили меня и пользуясь моим тяжелым алкогольным опьянением попытались напасть, когда я направлялся в общежитие. Действуя на рефлексах я осуществлял действия, должные защитить мои здоровье, честь и достоинство.
— Все? — Недовольно спросил лейтенант.
— Так же прошу проверить камеры бара и отделения Имперского банка, что расположено напротив. Пересмотрев их, вы убедитесь в моей правоте и надеюсь негодяев постигнет заслуженная кара.
Фух! Я это все сказал, правда под конец речи, горло совсем пересохло. Хорошо хоть, я до этого бывал в окрестностях бара и запомнил где камеры висят, остается только надеяться, что княжич с виконтом действительно толкнули меня, а не я по пьяни в них врезался. Но додумать до сотрясения мозга третьей степени… Идиоты, но это лечиться. А вообще, похоже проблемы от них будут только добавляться. Повлиять, что ли на их отчисление? Так тогда проблемы начнутся уже от их родителей, а проблемы будут и уровнем выше. Ну, его. Пусть живут.
— Распишись. — Протянул мне мое заявление лейтенант, который кстати даже не представился, что вроде как является нарушением протокола, а потому я тихонько посмеиваясь где-то в
