В город я не могу – ты знаешь, я обещала.
– Туда я тебя не зову.
Джек и сам бы не пошёл, если бы не собственные обещания и чёртов долг. Тартесс стал для него роскошной тюрьмой с нависающими стенами. Хоть пески поглотили только нижние этажи дворца, Джек ощущал их тяжесть при каждом шаге. Этой ночью он чуть не погиб. Он сидел в клетке, убегал и смертельно устал, но наконец почувствовал себя свободным.
– А ты торопись, – Лея шутливо ткнула его пальцем в грудь, – тебе скоро жениться.
– Успею. – Джек поймал её руку. – И я постараюсь всё разузнать про твоего рассказчика.
Она улыбнулась. Впервые за долгое время Джек захотел остановить его течение, а не ускорить.
– Послушай, Лея… Помнишь, ты как-то подарила мне воображаемый поцелуй?
Джек шагнул ближе. Её пальцы в его руке дрогнули – вторую Лея быстро засунула в карман.
– Возможно. Ты его потерял?
– Я хранил его бережно! Но с воображаемыми поцелуями такое дело… они надолго не остаются, растворяются.
– Хм…
Ну вот, теперь они вместе разговаривали многоточиями.
– Можно мне ещё один? – Джек нахмурился. – Мне, правда, очень надо.
– Воображаемый?
– Настоящий.
Лея опустила голову. Теперь Джек смотрел на её макушку – не видел глаза, веснушку в форме спящего кота, не видел губы – и должно было бы стать проще, но не стало.
– Только вот такой. Не теряй больше. – Она распрямила пальцы, и их ладони соединились.
– Не потеряю. – Джек откашлялся и добавил увереннее: – Сама увидишь, когда мы встретимся в следующий раз.
Он вскочил на лошадь. Вместо слов благодарности и прощания они просто кивнули друг другу. Что там Гриана рассказывала про судьбу? Если она была права, то нити давно и прочно переплелись. И если так всё, как Джек себе намечтал, то он без страха помчится вперёд.
10. Запах роз и обмана
Сказка про Алису
Шестнадцать месяцев назад
В библиотеке старого замка давно не было так многолюдно. Даже королева Искария соизволила покинуть резиденцию на горе, чего не делала вот уже много лет. Теперь она восседала на специальном кресле с мягкой подставкой для ног. С лёгким прищуром королева наблюдала за остальными членами семьи, готовая обрушить свой гнев на каждого, кто посмеет бросить косой взгляд на её трость.
Как пресловутой полной бочке, терпению Искарии, чтобы лопнуть, не хватало одной маленькой раздражающей капли.
Вот Самира мельтешит перед глазами. Неспособная сесть, сложить на коленях руки и, преисполнившись достоинства, спокойно ждать, она вышагивает от шкафа к шкафу, достаёт произвольные книги, бездумно листает их и засовывает обратно, даже не заботясь о ровной линии корешков. С этим Искария ещё хоть как-то мирилась. Но если кто-нибудь в комнате заметит, что у её внучки под юбкой не хватает одного чулка…
Здесь же главный конюх королевства Горк – и как он в дверь прошёл? Этот, к счастью, не ходит туда-сюда, иначе к мельтешению добавился бы содрогающийся пол. Великан всё утирает пот со лба и с сомнением осматривает свои огромные руки, как бы мысленно примеряя их к чему-то маленькому и хрупкому.
Генерал Ландер зачем-то тоже явился. С тех пор как Тарквин повысил его в звании, генерал всё чаще отдавал приказы, чем доставал меч из ножен, и явно скучал. Здесь и мэр Элмура, и внучатые племянники Искарии, имена которых она всегда путала, и какие-то незнакомые люди, назвавшиеся друзьями. Все взволнованно переговариваются.
Только Саймак ведёт себя прилично, как и положено брату короля. Стоит у дальнего окна в стороне от всех – бледный, напряжённый – и практически не шевелится, едва моргает.
Входная дверь с треском распахнулась. Сердце остановилось на мгновение, но это были всего лишь Энтони и Сэм Маршалл.
– Ещё нет?
– Мы не пропустили?
– Вы успели. – Самира – наконец она оставила в покое книги – бросилась к Тони, помогла ему размотать шарф и отряхнуть снег с волос. Будто он сам не мог! И будто сейчас подходящее время, чтобы вот так при всех целоваться. – Вы нашли дерево?
– Да! – вставил Сэм Маршалл. – Ель, совсем молодая, маленькая. Росла неудачно, над оврагом – первый сильный ураган вырвал бы её с корнями. Сейчас как раз выкапывают, а к вечеру уже должны во дворе посадить. С тебя гирлянды, Самира.
– Сделаю.
Искария поджала губы. Вечно эти чужестранцы что-то придумывают! Сейчас вот решили вспомнить традиционный зимний праздник из их мира, когда полагается дарить подарки и украшать хвойные деревья. Название королева не запомнила, но отчаянно не одобряла суету.
И так повод для волнения достаточный. Саймак, судя по цвету лица, в обморок сейчас упадёт. А сама Искария вот-вот попросит, чтобы в чай ей подлили чего-нибудь крепкого.
Не потребовалось.
Прошла ещё минута, и дверь снова отворилась, теперь аккуратно. Все застыли. На пороге, ступая на цыпочках, появился Тарквин. Помятый, невыспавшийся, одетый во вчерашнюю рубашку и пренебрёгший утренним бритьём. Всё, в общем-то, как обычно, только его губы расплылись в ошалелой, совершенно дурацкой улыбке. На руках Тарквин держал маленький свёрток из белых простыней, который тут же стал центром всеобщего внимания.
– Всё хорошо, – прошептал Тарквин, подставляя плечи для всё новых объятий. – Грэйс совсем ненадолго меня отпустила передать вам всем привет. Горк, перестань рыдать!
Великан шумно высморкался и спрятал лицо в ладонях.
– Это Алиса, – добавил Тарквин совсем тихо.
Имя покатилось по библиотеке, все хотели попробовать его на вкус.
– Алиса в Стране чудес… – Сэм Маршалл тоже как-то подозрительно всхлипнул.
Тарквин улыбнулся ему – ещё глупее, чем прежде.
– Подниметесь со мной наверх? – спросил он. – Самира, и ты тоже. А… Саймак… где мой брат?
Саймак отлепился от подоконника и, споткнувшись, подлетел к порогу.
– Я сейчас отнесу Алису её маме, – сообщил Тарквин доверительно, – подожду, пока они обе уснут, и вернусь. Умоляю, организуй нам чего-нибудь выпить.
Безрассудные поступки как домино: стоит совершить один – толкнуть первую костяшку, – как они начинают падать. Чем дальше, тем меньше сомнений и страха, тем быстрее принимаются решения. Теперь Джек уже затруднялся ответить, какое безрассудство он совершил первым, но останавливаться, похоже, не собирался.
В Тартессе закончился второй день верховного суда. Во дворце было тихо: факелы потушили, обитатели давно отправились спать. Джек осторожно пробирался по коридорам. Он рисковал повторить печальную участь того, кто два года назад прошёл этот же путь ради тайны, которую Джек – возможно – уже знал. От каждого шороха он замирал, притворяясь тенью, потом понимал, что это всего
