Такая милая. — Я…Это тебе, — парень зашёл, закрывая за собой дверь и приблизился к ведьме, протягивая ей букет из красных роз. Девушка в немом шоке приоткрыла рот, принимая цветы. Такие…настоящие, живые. Она поднесла цветок к носу. Многие утверждают, что у роз нет запаха, но Корделия считала, что они пахли свежестью и свободой.
— Откуда? — смотря в его голубые глаза, спросила она. Он присел на корточки рядом с ней и ответил:
— На аванпосте есть что-то вроде оранжереи, очень тяжело поддерживать там жизнь, но я пока справляюсь. Я вспомнил о тебе, когда увидел эти розы.
— А шипы поотрезал, чтобы по роже не получить? — ведьма криво усмехнулась, внимательно наблюдая за ним.
— Чтобы ты не поранилась, — Лэнгдон потупил взгляд, — могу принести ещё с шипами, и ты как следует вмажешь мне, — Антихрист попытался улыбнуться, но вышло не очень. Она выглядела расстроенной и растерянной.
— Не нужно, — Корделия отложила цветы в сторону и, собрав всю гордость в кулак, спросила, звуча как можно холоднее.
— Ты уже сказал всем, кто сегодня умрёт? И кстати, как это будет?
Мужчина тяжело вздохнул и замолчал. Минута, две, три.
— Майкл? — она легко коснулась его плеча. Он резко вжал её в себя, утыкаясь ей в шею и горячо зашептал:
— Никто, — руки стиснулись крепче вокруг женских плечиков. Она застыла. — Никто не умрёт сегодня, Корделия.
— А как же я?
— И ты. Ты не умрёшь. Никогда, — Майкл начал качаться вместе с ней из стороны в сторону, позволяя её чудесному тёплому запаху заполнять каждую частичку его лёгких.
— Ну что ты опять делаешь, Лэнгдон? Играешься? Сегодня убью, завтра не убью, тебе не надоело? — раздражённо произнесла девушка. — Сколько можно устраивать мне эти качели? Я уже смирилась, можешь не успокаивать меня. Просто убей и всё. — Ведьма почувствовала влагу на своей шее и удивлённо отстранилась. Из лазурных глаз текли слёзы, а пухлые бледные губы подрагивали.
— Я не могу. Не хочу. Прости меня, Делия, прости меня, пожалуйста. Я такой конченный идиот. Я думал, что смогу без тебя, думал, что просто забуду со временем, но это не так. Я не справлюсь один, ты нужна мне, — Антихрист плакал, роняя слёзы на её халат, позорно опуская глаза, не в силах смотреть на ведьму.
— Майкл…
— Стой. Не говори ничего. Нет, говори. Назови меня мальчишкой, Делия, мерзавцем, подлецом, как угодно, просто не уходи. — Он не видел, что она пытается, сказать и, кажется, ничего не слышал.
— Майкл! — уже более настойчиво произнесла девушка, видя, как он выворачивает душу. Антихрист вздрогнул, когда почувствовал её руки на своих. Она помогла ему подняться и мягко толкнула на кровать, кладя его бедовую голову себе на колени. Он судорожно цеплялся за её ночнушку, стараясь успокоиться. Парень удивился, когда ощутил, как ведьма ласково, осторожно и увлечённо гладит его кудри, массируя кожу головы. Лэнгдон расслабился и прикрыл глаза. Ему так нравились эти приятные прикосновения, дарящие тепло и блаженство.
— Ты такой дурак, Лэнгдон, — обречённо выдохнула Корделия.
— Я знаю. Прости мне мою гордость, милая. Не бросай меня одного. Пожалуйста, Делия, скажи, что ты всё ещё считаешь, что во мне есть человечность, — Майкл взял её руку, прислоняя к своему лицу, беззащитно и бережно целуя в ладонь. Делия хотела выдернуть руку, испытывая противоречивые чувства, но не стала, видя, как ему плохо сейчас. Да и у неё самой глаза плакали.
— Есть. Правда ты так долго от неё бегаешь, что она даже от меня уже спряталась, Майкл.
— Поможешь найти? — Антихрист посмотрел на неё исподлобья, как виноватый кот, глупо улыбнувшись.
— А у меня есть выбор? — обречённо, с долей иронии ответила ведьма, продолжая поглаживать его по волосам. Ну какой ему апокалипсис, Господи?
— Прости, — как в бреду снова зашептал мужчина, поднимаясь с её колен, вновь порывисто обнимая. — Прости, — поцелуй в ключицу, — прости, — в другую, — прости, прости, прости, — он тыкался губами ей в шею, в бархатные плечи, ловил губами солёные слезинки с порозовевших щёчек. Корделия закинула руки за его шею, неуверенно обнимая.
— Перестань, Майкл, пожалуйста, — она вздрагивала от каждого поцелуя, не могла понять, противно ей или приятно. Потом уткнулась ему в плечо и выдохнула. Он успокоился и пристроил широкие ладони на узенькой спинке, не выдержав и поцеловав в висок ещё пару раз.
— Ты ведь не откажешься от своего предназначения. А я тебе только мешаю. Убери меня.
— И сдохни сам, потому что некому называть меня несмышлёным мальчишкой? Нечего тебе делать в Аду. Аграт сожрёт тебя с потрохами.
— Думаю, Астарот мог бы меня защитить, — она хитро улыбнулась, не поднимая головы. Чёрт, она точно сходит с ума.
Майкл отстранился, беря её лицо в свои ладони, испепеляюще смотря.
— Перебьётся! — Антихрист так хотел поцеловать свою зазнобу, свою несносную ведьму, свою маленькую перепуганную девочку, но боялся. Она оттолкнёт, она ведь всё ещё ему не верит, боится. Да Корделия была уверена, что умрёт сегодня, так что сюрпризов он ей подкинул достаточно. Поэтому он лишь завалил её на кровать, загребая к себе, вздыхая так, будто сделал что-то очень плохое и хорошее одновременно.
— Перестанешь ты жаться ко мне когда-нибудь? — больше для виду спросила девушка, думая о том, что будет дальше, что ей теперь делать, что им делать. Судя по наглым ручонкам, что не выпускали её из своей хватки ни на секунду, Лэнгдон давно присвоил её себе, и она боялась, что рано или поздно перестанет сопротивляться, поддастся, как наивная дурочка. К ней столько лет не прикасался мужчина, что сейчас её тело слишком очевидно реагировало на такие собственнические прикосновения: дыхание сбилось, сердце с привычного ритма тоже, щёки покрылись румянцем, а их хозяйка неосознанно убирала волосы, открывая шею, в которую так горячо и напряжённо дышал Антихрист.
— Мне слишком хорошо, чтобы вот так просто перестать, — совершенно не стесняясь ответил Майкл. Он думал всю чёртову ночь, как ему поступать с Делией, не отрывая рук от пшена её волос. Наблюдал, как она спокойно дышит, как льнёт ближе, замерзая, как охотно подставляется под робкие поцелуи во сне. О, если бы Верховная только знала, сколько раз её ключицы подвергались атаке с его стороны минувшей ночью, и как она на это реагировала, точно нашла бы способ его уничтожить. Ну или врезала бы хорошенько промеж ног, сама сгорая от стыда. Беззащитная, израненная, такая добродушная и простая. Когда Майкл узнал, сколько раз та незаметно его оберегала, сколько ночей просыпалась от его криков, понял, что будет последним ублюдком, если убьёт её. Она всегда была именно той, которую он хотел бы
