не убит, а скорей всего ранен.
- Почему ты так думаешь?
- Посмотри, как выходят из своих укрытий эльфы и люди. Может, твой отец потерял свою группу? Может, оставшись один, он решил отсидеться где-то?
- Он так не умеет, - покачала головой Таллия, хотя её глаза оживились.
- Мало ли что и кто так не умеет, - уже философски откликнулся Астигар, приглядываясь к тёмной тени, которая, изредка мелькая среди тёмно-белой мути, кружила над их головами. Недолго, правда, кружила. Резким порывом ветра её так бросило на край крыши кузницы, что раздался едва слышный в завываниях метели вскрик, а затем шлёпанье на землю. На всякий случай, к упавшему вампиру подбежали сразу двое, заранее подняв пики. Но, приглядевшись, спокойно вернулись к рядам искателей. И без них природа справилась.
- Что ты имеешь в виду? – спросила Таллия, которая тоже проследила эту небольшую, но значимую сценку.
- Не во всех ситуациях мы ведём себя одинаково – так, как привыкли по жизни, - пожал плечами Астигар. – Как знать, может, твой раненый отец сидит в одной ещё не исследованной мастерской и терпеливо ждёт, когда его найдут.
- Ждёт? – поразилась девушка.
- Конечно. Нас ведь слышно очень далеко.
- Но метель такая, что…
- Она же, как ни странно, разносит наши крики по всему переулку Оружейников. Ведь недаром к нам выходят все те, кто оставался некоторое время в одиночестве.
Пока насторожённо обследовали пятую мастерскую, с двух сторон внезапно раздались чуть не в унисон два крика:
- А-астига-ар!
- Та-аллия!
- Отец, я здесь!! – завопила девушка.
- Пусто, - доложил один из разведчиков, обследовавших мастерскую.
- Идём вперёд! – вновь скомандовал Астигар. – Кажется, наша потеря нас сама ищет. Свернём чуть направо – крик раздался оттуда.
А сам встревоженно оглянулся в противоположную сторону. Колдо? Почему он кричит, но не идёт к тем, кто так громко о себе заявил во дворе? Может, именно он и ранен?.. Разделиться? Оставить группу, а самому бежать на помощь давнему другу?
Но из крутящихся снежных завесей уже вышагнул высокий крепкий эльф – и Таллия мгновенно помчалась к нему. И это появление Тристанда (а за ним ещё несколько то ли эльфов, то ли человек) будто развязало Астигару руки.
- Вы, двое! – бросил он стоящим рядом. – Идите со мной!
Он снова взглянул на двоих, то исчезавших в мутной метели, то вновь появлявшихся – обнявшихся посреди двора отца и дочери. «Я найду тебя. Ведь это просто – зная твоё имя. И имя твоего отца. А пока мне надо бежать!»
Кивнув отобранным двоим, он вбежал в бесконечно движущуюся серо-белую вьюгу.
Глава 12
Гароа шёл за родителями лестницами и коридорами, ощущая себя пойманным на проказе ребёнком, который отчётливо понимает свою вину. Одновременно он чувствовал глухое раздражение: если отец хочет поговорить с ним, почему надо обязательно подниматься в семейные апартаменты? Ведь можно поговорить в любом из переходов крепости! А его родители шли медленно, с осознанием собственной величественности, как будто у них много времени. А ведь человеческий город вряд ли отказался бы от ещё одного воина на своих заснеженных и окровавленных улицах… Думая о том, что происходит в городе, Гароа забывался и порой едва не тыкался носом в величественные спины родителей. После чего с досадой усмирял своё поспешный шаг, чтобы оказаться на приличествующем расстоянии от правителя Итерри и его супруги.
Ловя себя на мысли, что он называет родителей официальными титулами даже про себя, Гароа вздыхал и с горестной усмешкой над собой то жалел, что попал им на глаза, то хмуро спрашивал себя: любопытно, что произойдёт, если он оборвёт величавый шаг родителей и дерзко напомнит им, что за укреплёнными стенами крепости, вообще-то, идёт настоящая война.
Что будет… Назовут непочтительным и неблагодарным сыном, растерявшим свою благовоспитанность в бесконечных путешествиях.
Наконец-то!.. Родительские апартаменты! Может, хоть обещанный разговор будет более кратким, нежели путь к нему?
Родители вошли и сразу направились к громадному камину. Правитель Итерри усадил жену в кресло и обернулся к сыну.
- Отец, - решился Гароа. – Я обещал вернуться в город, чтобы помочь расправиться с вампирами.
- Сядь, - непреклонно откликнулся правитель Итерри. – Разговор этот много времени не займёт, но ты должен сесть.
Поскольку в это время отец смотрел на него, Гароа смущённо улыбнулся и слегка развёл руки:
- Наверное, будет лучше, если я постою, отец. На мне уличная грязь, кровь вампиров и земля из наших подземных коридоров.
Мать покосилась на Гароа, но промолчала – с гримаской нескрываемой брезгливости на тонком, совершенном лице прекрасной женщины без возраста.
Его так и подмывало небрежно рассказать им о том, как он нечаянно в самой гуще событий встретил Астигара, который выглядел ещё страшней – хотя бы потому, что верхнее одеяние старшего брата было напрочь порвано. Однако он понимал, что без предъявления самого Астигара мать просто не поверит, что старший сын может быть так… небрежен.
Итак, переупрямить и отца, безразлично наблюдающего за ним, сложно.
И Гароа со вздохом снял с себя плащ. Он сложил его изнаночной стороной наверх и положил, расправив, в кресло. После всех этих приготовлений, наконец, сел сам. И вопросительно взглянул на правителя Итерри. Тот уже смотрел не на него, а задумчиво уставился в пол, между двумя их креслами. Одновременно он медленно крутил в руках нечто маленькое, округлой формы.
Сначала Гароа равнодушно скользнул взглядом по странной игрушке в руках отца. Но, снова нечаянно застыв глазами на неизвестном предмете, внезапно вспыхнул от ощутимого жара. Отец всё же решился отдать ему часть дедова наследства?!
Догадка была настолько ошеломительной, что Гароа замер в кресле, напрочь позабыв о том, что его тревожило несколько мгновений назад.
- Мой младший сын, - размеренно заговорил правитель Итерри, - наверное, сейчас не самое лучшее время, чтобы вручить тебе артефакт, завещанный нашим достопочтенным отцом. Однако именно сейчас возникло некоторое важное обстоятельство, о котором тебе необязательно знать. Это обстоятельство и сподвигло меня на то, чтобы выполнить требование нашего ушедшего к предкам отца.
Далее Гароа почти не вслушивался в слегка монотонную речь правителя Итерри, уловив главное, что в ней повторялось из раза в раз: «Несмотря на то что ты недостоин, чтобы выполнить волю деда, Гароа, честь твоих родителей должна оставаться незапятнанной, а потому мы вынуждены выполнить это не вполне справедливое
