Он сел на стол напротив нее.
– Когда ты впервые увидел меня?
Его глаза сузились.
– Только не говори, что ты познакомился со мной после смерти Жанны, когда узнал, что на показе мод и на фуршете была женщина в таком же платье.
– Я там был, – признался Дима. – На этом показе. Но смерть Жанны была для меня такой же неожиданностью, как и для тебя. И это был первый раз, когда я тебя увидел.
– Это неправда, – сказала Марина. – Твои люди подложили мне записку. Потом ты следил за мной из серой «восьмерки» с тонированными стеклами. Потом именно твои архаровцы подложили записки с угрозами Виталику и Лене. Именно твоя фотография где-то спрятана у Лены. И именно твой человек пытался сегодня ночью убить мою сестру. Последнее вообще сто процентов.
Дима молчал. Марина смотрела на него спокойно. Ей больше не было страшно. Тем более что у нее теперь снова был пистолет.
– Это все ты? – спросила она. – Признайся!
– Ты думаешь, – сказал Дима, – что в палате не было никого третьего? Что никто не видел, как ты вышла из дверей? Заглянул, увидел, что Виталик спит, и зашел. А девушка с рыжими волосами… это просто девушка с рыжими волосами.
– Кто она?
Дима не ответил.
– Я тебе не верю, – сказала она наконец. – Не верю.
Дима смотрел на нее с печалью. Он сидел в метре от нее и не шевелился.
– Мне не нравится твой взгляд, – сказал он.
– Мне вообще ничего уже давно не нравится, – ответила она.
– Твою машину отремонтировали, – вдруг заявил он. – Она по-прежнему стоит у меня в гараже. Можешь пользоваться. Я почему-то решил, что тебе понравится этот голубой цвет.
Марина вскинула голову.
– Издеваешься? – спросила она.
– А что еще можно подарить девушке, у которой все остальное есть? – пожал плечами он.
– Ты мой злой гений, – сказала она. – Ты превратил мою жизнь в кошмар.
– Мы должны написать на него заявление и сдать в милицию, – сказал Виталик.
Марина лежала на подушках. Осунувшаяся и с пустым взглядом.
– В милиции считают, что рыжая девушка была просто-напросто наркоманкой. Непредсказуемой. Шприц принадлежал ей.
– А яма?
– Видимо, Лена гуляла по лесу и провалилась в волчью яму. Меня вызывал следователь. Он тоже считает, что это случайность.
Марина посмотрела на него диким взглядом.
– Так что напиши заявление! Пусть его проверят. Это он, он. И записки надо сдать в милицию. Все три. Там, где «Смерть близка» написано.
– У нас где-то дома две. Третья у Лены… Ой, нет! – махнула она рукой. – Записок у нас нет, я Диме отдала все три.
Виталик молчал.
– Ты с ним трахалась? – спросил он.
Глаза мужа остекленели.
– Нет, – сказала Марина. – Успокойся, ты думаешь о всякой ерунде. Идиот. Все вы идиоты.
– Меня смутили тапки. И халат, который ты ему купила, – сказал Виталик. – Чужим такое не покупают. Только близким. Это не ерунда. Мне… больно.
– Ничего не было, – покачала головой Марина. – Пусть тебе не будет больно.
Голова у нее была тяжелой, как из свинца. Марина откинулась на подушку.
Мозг Марины работал все хуже и хуже.
Она шла по торговому центру, и яркий синеватый свет слепил ее, отражаясь от белых полов, белого потолка и стеклянных витрин. Впервые Марине не хотелось ничего покупать. Платья, блузки, джинсы, сапожки на тонких каблуках – все то, что волновало ее, радовало и вдохновляло, теперь было словно мертвым.
В отделе, где Марина покупала бирюзовое платье, никого не было. Консультант читала книгу. Марина подошла и оглядела стол.
– Здравствуйте, – сказала она.
– Ой, – красавица с белоснежной кожей и черными волосами, такая, как обычно изображают в сказках Белоснежку, широко улыбнулась. – Попалась интересная книжка, – зачем-то сказала она.
– О чем? – спросила Марина.
– О том, как коллектив небольшого агентства по недвижимости в едином порыве сплотился против хозяйки предприятия. Потому что заместитель хозяйки пообещал им больше. Потому что хозяйка забирала все себе, выплачивая нищенскую зарплату. Потому что у нее все было, и ее все ненавидели и все завидовали.
– Какая прелесть, – сказала Марина. – Интересно?
– Так себе, – призналась черновласка с мраморной кожей. – Если честно, слишком много незнакомых слов.
Марина обвела бутик глазами. Недалеко от входа висело великолепное платье-футляр, черное, глухое, по колено, с молнией на спине.
– Ткань тянется? – спросила Марина.
– Да! – обрадовалась продавщица. – Примерим. Вы давно у нас ничего не покупали.
– Может быть, попозже, – сказала Марина. – А где ваша фиолетовая авторучка? Вы записывали, кто у вас что-то купил, этой авторучкой.
– Украли, – развела руками красавица. – Прямо со стола. Вы ее тоже помните, да? Красивая была!
– Кто это сделал? Вы не запомнили?
Девушка хотела было отрицательно покачать головой, потом огляделась, на лице появилась нерешительность.
– Странно, когда уважаемые люди, да еще и постоянные покупатели, тырят ручки, – сказала она.
На пухлых губах промелькнуло выражение обиды.
– Да, странно, – кивнула Марина, продолжая имитировать непринужденную беседу, – может, случайно захватили покупатели вашу ручку?
– Я думаю, клептомания, – понизила голос продавщица, – бывает такая болезнь. Женщина-то уже немолодая, одета очень хорошо… лицо гладкое-гладкое. Но все равно возраст виден.
– Ботокс?
– Не думаю. У нее темные такие волосы, челка лоб закрывает, а щеки гладкие, и подбородок. Удивительно, почему я решила, что ей лет сорок? Не знаю. И волосы блестящие, до плеч, и фигура спортивная. В целом, ухоженная женщина, можно сказать, что и без возраста совсем. Нос, правда, меня смутил, будто она пластическую операцию делала. А авторучку вот стырила.
Марина посмотрела на черное платье-футляр.
– Я померяю, пожалуй, – сказала она.
– Вам будет хорошо, – с энтузиазмом подхватилась черновласка. – Такие платья подчеркивают то, что надо, и то, что не надо, скрывают. Очень выгодный крой.
Игорь сидел в рюмочной.
– У него была куртка в полоску, как у зебры, – пьяно говорил он. – Они покупали белье постельное в подсолнухах. Но я его не запомнил, куртку – да, а лицо – нет. Понимаете?
Марина сидела рядом.
– Нет, я ее не убивал, – сказал он, перескакивая на другую тему. – Она меня обманывала, но я даже и не думал… Мне просто песня нравилась, что все прицепились к этой песне?
