идей не придумали, прозвучал спокойный голос Арая:
– Имя забыл? Есть заклинание.
Я выпучила на него глаза. Ведь это как раз то, что мне нужно! Имя – это самое большое, что императора во мне насторожило. Представилась бы как-нибудь иначе, сейчас бы не знала никаких проблем! Метнулась к кейсару и попыталась схватить его за руку – он увернулся, но мольбу мою заткнуть не мог:
– Сделай! Арайчик, родной, сделай так, чтобы он имя мое забыл! Не представляешь, как мне страшно – не хочу порочить честь ролью любовницы! Да плевать на все роли, пусть он имя мое забудет!
Мейз полюбопытствовал:
– Только имя? А все три встречи забыть нельзя?
Заклинатель качнул головой:
– Только удалить какое-то слово или короткую фразу, но если Ви впечатлила его величество, то начисто это из разума не сотрешь. Можно лишь немного смазать воспоминания об эмоциях.
Лиена обрадовалась:
– Это же прекрасное решение! Так его интерес к Ви точно ослабнет быстрее – останется только больше о ней не напоминать.
– Да, сделай, пожалуйста! – вторил младшей жене герцог. – Что для этого нужно? Снова с ним встретиться?
Ну а уж я голосила так, будто от этого моя жизнь зависела:
– Про имя не забудь! К крину саму встречу – имя сотри!
Арай смотрел только на своего господина и отвечал лишь ему:
– Подошла бы личная вещь.
– Найдется! – Его светлость шумно выдохнул. – Не зря я целую коробку детских игрушек сюда перевез, беспокоился, что такая память во дворце может затеряться. А еще есть наручные часы – он мне несколько лет назад собственные подарил, когда ему архимаг сотворил новые… – Мейз сорвался из гостиной, объясняя: – Сейчас принесу, и ты все сделаешь!
И был остановлен бессердечным:
– Нет.
Все застыли, а герцог осторожно уточнил:
– Почему нет, Арай?
Кейсар поднял на него безразличный взгляд:
– Вы приказываете мне предать господина, которому я скоро принесу клятву верности. Первое, что я сделаю после, – расскажу ему о вашем предательстве.
– Предательстве? – леди Нарра всплеснула руками. – Какое же это предательство? Его величество поддался порыву, и мы желаем лишь предотвратить плачевные последствия!
Но Мейз засомневался и попытался изменить объяснения:
– А ведь приказа не прозвучало, Арай. Я не приказываю, а прошу. Даже не я прошу – это делает Ви! – Он указал рукой в мою сторону. – Обязательно ли сообщать его величеству, что ты исполнил какую-то малюсенькую просьбу безродной девочки? Сколько просьб простых людей ты выполнил за свою жизнь – не примешься же их все перечислять?
Я сложила руки в умоляющем жесте, но заклинатель застыл, глядя на меня. Неужто ни одно из его бесконечных правил нельзя обойти? Ну вот зачем, скажите на милость, служить новому господину так фанатично, ведь он даже еще не начал ему служить? Но все знали его принципиальный характер и ждали решения, затаив дыхание.
– Сделаю, – наконец выдал Сэрс, – при условии, что Ви обо всем мне расскажет.
– О чем расскажет? – не поняла леди Нарра.
Но кейсар уже шел прочь из гостиной, твердо зная, что я последую за ним. Действительно, о чем расскажу? Не всерьез же обо всем? Потому что если впрямь обо всем, тогда расследования императора уже можно не страшиться – до его возвращения самой светлой левой рукой прибьют. Да вот только с заклинанием следует поспешить, пока его величество в пути, ведь потом он запустит своих ищеек по мою душу и станет поздно.
Глава 17. Начертанный
Арай сел в кресло, а я топталась в двух шагах от него, как провинившаяся ученица перед строгим настоятелем, и не спешила начинать разговор – ждала прямых вопросов, от которых и начну выкручиваться. Но он начал с самого простого:
– О какой невинной деве ты стенала в гостиной? О себе?
Заклинатель поймал меня на самой простой лжи, отчего я испытала некоторое облегчение и отмахнулась:
– Да какая разница, что я плела Мейзам и императору? Дело ведь не в этом!
– В этом, – припечатал он. – Этот узел распутает весь клубок. Чувствую. Ты могла разом получить все. Император забрал бы тебя в столицу, потакал бы всем твоим прихотям, нанял бы тебе хоть тысячу учителей, чтобы развивали твою силу. Если не хотела разлучаться со мной – я тоже скоро буду там. Но ты придумала нелепый предлог для отказа – зачем?
Не думала, что мои старые байки обернутся такой логической цепочкой. Я вздохнула, прошла дальше и села на край его кровати, чтобы избежать пристального взгляда и лучше соображать. А покумекать придется: от какой лжи лучше отказаться, чтобы прикрыть другую ложь? Без труда выбрала самую безобидную:
– Это не предлог, Арай. Я не ему соврала, а тебе. Не было у меня в Эльдусе любовников, были только ухажеры. Ты знаешь, что любить я не умею – только использовать. А глупые мужланы лучше поддаются дрессировке, если водить их за нос, только обещая самое желанное.
Кажется, этой правдой я объяснила все, но ему не хватило:
– Еще более странно. Ты беспринципна, честь для тебя ничего не значит. Если хранила себя для значимого куша, то именно сегодня он за тобой пришел.
Его дотошность начала раздражать – раньше Сэрс часто ловил меня на фальши, но никогда не требовал раскрыть все карты. Возможно, и у его безграничного терпения есть предел.
– Да какая разница, почему я ему отказала? Просто заставь его забыть мое имя, в качестве дружеской помощи!
– Я тебе не друг, – бесстрастно отозвался этот зануда. – Имя? Дело в имени?
И снова в точку. А время безвозвратно мелькало мимо. Со всем кортежем его величество будет добираться до дворца почти два дня, но у меня уже большие сомнения, что я смогу за этот срок убедить бесчувственного кейсара. Я снова вскочила на ноги и нервно зашагала по спальне. Выхода не было, пришлось выборочно признаваться:
– Да, Арай, дело в имени. Вернее, в его значении. По странному совпадению, мое имя созвучно со старым демонским словом – родители скорее всего случайно брякнули, они и грамоту-то не знали, не то что старые языки. Но его величество из-за такой мелочи начал подозревать их во всех грехах – они, дескать, скорее всего почитали своих демонических предков, а такое из Света надо искоренять. Не хочу тревожить их прах расследованиями подобной глупости. Да за всю мою жизнь он оказался единственным, кто вообще это слово вспомнил!
– Что? – Мне показалось, что я впервые слышала в его голосе самое настоящее удивление. – Если ты знала о том, что тебя случайно назвали словом на самом мерзком и греховном наречии, то почему продолжала им называться?
Я замерла перед темным окном. Сморгнула с глаз усталость и недавнюю злость, ответила тихо – и это было самое искреннее, что я вообще могла сказать:
– Потому что у меня от них ничего больше не осталось. Ничего. В четырнадцать лет я потеряла всех, кого любила и кто любил меня, я оказалась одна в мире, где каждый хочет меня поиметь, обидеть или убить. Тогда же, в четырнадцать, я впервые в жизни кому-то перерезала глотку и насладилась чужой смертью. Их было трое, и победила я только потому, что от меня такой ярости не ожидали. Не они позабавились с красивой девочкой – она с ними позабавилась. – Сейчас вспоминать о том, как я проходила кордоны охраны после барьера, было неуместно, но начав говорить честно, я уже почти не могла остановиться: – Назови меня преступницей, Арай. Но каждого второго в мире тогда назови преступником десятикратно. Я сошла бы с ума от отчаянья и одиночества, но всякий раз, когда кто-то звал меня по имени, я будто просыпалась и вспоминала о себе прежней. Это не сентиментальность, а какая-то зыбкая, но последняя основа, на которой я выстояла.
– Почти верю, – бессердечно отреагировал он. – Но это не все. Что означает твое имя?
Я могла сказать что угодно – все равно проверить уже невозможно. Но душа истошно рвалась наружу, требуя выплеснуть из нее хоть часть печали. Ведь этот разговор давно назревал, я настраивалась на него еще со времен нашего путешествия с юга, так почему бы не попытаться сейчас? Только надо тщательно подбирать каждую фразу.
– Оно означает некую связь… – призналась я. – Может, еще и поэтому я так за него держусь. Как будто еще до моего рождения меня без согласия привязали, а отвязываться больно…
Я снова умолкла, поэтому Арай напомнил:
– Из нас двоих я единственный, кто не спешит.
Надо просто рассказать – как-нибудь. Мое имя – камень преткновения – стало моим слабым местом. И именно оно прошивало тонкой нитью всю мою судьбу, расставляя детали по нужным местам. Я начала издалека:
– Ты спрашивал про… Помнишь? Конечно же, ты помнишь. Ненавижу твою внимательность к мелочам.
