тоже есть?
Она усмехается:
– И какое отношение это имеет ко мне?
– Вы знаете нескольких парней, с которыми мне очень нужно побеседовать. Имя Райкер вам о чем-нибудь говорит? Слейд, Дайр, может быть, Кейс?
Ее лицо заметно бледнеет, а тонкие красные губы приоткрываются, пока она силится найти ответ.
Слишком медленно, мама Ти.
– Звони им. Пусть едут сюда. Это все, что мне нужно.
Она разражается веселым смехом.
– Ты ведь в курсе, что они убьют тебя, да?
– С чего бы им делать это? Мы же просто хорошо проводим время.
Она бросает на меня неприязненный взгляд, садится в кресло и берет трубку телефона. Наверное, она одна из тех пятнадцати людей в мире, которые до сих пор используют стационарный телефон.
Ее зеленые глаза колют меня, словно остро заточенные ножи, пока она прижимает трубку к уху. И я широко улыбаюсь ей в ответ, хотя, боюсь, улыбка вышла несколько диковатой.
– Приезжай ко мне, живо. И захвати своих братьев, – говорит она, когда кто-то на том конце отвечает, и с раздражением смотрит на меня. – Нет, я не ранена, – быстро заверяет она. – Но здесь человек, который хочет вас видеть.
Судя по всему, он сразу соглашается, потому что после этого мама Ти без лишних слов кладет трубку. Несколько агрессивно. И наступает неловкая тишина. Она не сводит с меня злобного взгляда.
В ней нет ничего типичного: она, не стесняясь, встречает мой пристальный взгляд. Несмотря на то что ей за пятьдесят, на ее шее татуировки, пирсинг Монро, кольцо в носу и темно-красная помада.
– Мою девушку похитили, – рассказываю я, надеясь хоть немного смягчить ее гнев.
Честно говоря, мне не хочется причинять вред пожилой женщине. И мне неприятно, что я причиняю ей неудобства, но это необходимо, чтобы получить то, что мне нужно. Я бы предпочел, чтобы она чувствовала себя спокойно в моем присутствии – настолько, насколько это вообще возможно, когда в твой дом вламывается мужчина ростом под два метра, в шрамах с ног до головы.
Она молча смотрит на меня, ожидая продолжения.
– Ее похитили очень плохие и влиятельные люди. В данный момент она может находиться в любой точке мира. А твои ребята, как выяснилось, обладают прекрасными навыками, необходимыми для того, чтобы помочь мне ее разыскать.
Она опирается локтями на раздвинутые колени и смотрит, кажется, мимо моей плоти прямо в мою душу. Я остаюсь недвижим. Люди, которые видят меня настоящим, никогда не беспокоили меня.
– Ты сильный и плохой человек.
Я пожимаю плечами.
– А еще тот, у кого очень мало лишнего времени. Я крепко держусь за свое мужское самолюбие, но могу признать, если мне нужна помощь.
Она поднимает свои тонкие брови и бросает на меня взгляд, который говорит: «Да, по крайней мере, это у тебя есть».
Мне бы хотелось думать, что я еще и симпатичный, но решаю не упоминать об этом.
– С чего ты взял, что мои мальчики тебе помогут? Твой козырь – это моя жизнь?
– Конечно нет, – чирикаю я, подобно птице в клетке. – Только слабый мужчина причинит боль невинной женщине, чтобы получить желаемое.
Она недоуменно вскидывает бровь. И я не могу не улыбнуться.
– Как ты и сказала, я сильный и плохой человек. У меня есть связи и возможности. Я смогу дать все, что им нужно, как только моя девушка вернётся в целости и безопасности.
Она кивает головой, хотя, кажется, я ее не убедил. Я не беспокоюсь о том, чего они от меня потребуют. То, чего я не знаю, я могу узнать позже. Когда придет время отдавать долги, Адди будет рядом со мной, и тогда у меня будет все время мира, чтобы достать то, что им нужно.
– Ну хоть я и не одобряю твои методы, но когда-то я была замужем и убила бы за то, чтобы обладать пусть малой толикой той любви, которую ты испытываешь к своей подруге.
– Да ладно, время еще есть. Ты еще можешь найти свою половинку.
Она закатывает глаза.
– Я слишком стара для этого дерьма. У меня есть мои мальчики, и мне этого достаточно. Только в следующий раз, может, постучишь в дверь? Ты чуть не довел меня до сердечного приступа.
– Мне очень жаль, Тереза, – искренне говорю я, прикладывая руку к груди.
Она снова закатывает глаза.
– Зови меня мама Ти.
Я ухмыляюсь, довольный тем, что меня приняли. Я же сказал Джею: дамы меня любят.
* * *
Если бы Братство Василиска не уважало Терезу, то они выбили бы дверь. Но вместо этого они вбегают в дом, все вчетвером, едва ли не спотыкаясь друг о друга.
Тереза ждет на пороге, заранее успокаивающе подняв руки.
– Успокойтесь, мальчики. Он здесь не для того, чтобы меня обидеть.
Слейд берет ее руки и кружит на месте, предположительно, чтобы убедиться, что у нее действительно нет травм. Она вырывается из его рук и отмахивается.
– Прекрати, я в порядке. Я еще могу позаботиться о себе.
Глаза Райкера сразу же находят мои, и его движение не останавливается ни на секунду. Он бросается ко мне, но не успевает сделать и двух шагов, как Тереза хватает его за руку.
Он удивленно поворачивает к ней голову, и она грозно смотрит на него.
– Ты что, мать твою, оглох или я теперь немая? Что я сказала? Он здесь не для того, чтобы обидеть меня, успокойся.
Райкер снова смотрит на меня, и на его лице отражается смесь гнева и недоумения.
Я откусываю кусочек шоколадного печенья и улыбаюсь ему одними губами, пока жую.
Чертовски вкусное печенье.
– Кто ты, на хрен, такой? – рявкает Райкер, пока остальные трое заходят с флангов. Грудь колесом, подбородки вздернуты, руки готовы выхватить пушки.
Тереза закатывает глаза и что-то бормочет себе под нос, с раздражением вырываясь из-за их спин и усаживаясь на свой стул.
Мальчишки всегда будут мальчишками.
Я медленно встаю, вытирая ладони о джинсы.
– Зейд, – кратко отвечаю я, и бровь Райкера вздергивается.
– Зейд, – сухо повторяет он, словно не веря ушам.
– Я так и сказал.
– В смысле, тот самый Зейд? – уточняет Дайр. Два крошечных алмазных дермала над густой черной бровью ярко сверкают, когда он поднимает ее.
– Да, – подтверждаю я.
Представления тем, кто никогда не видел моего лица, так утомительны. Любой может заявить, что я – это он, но, когда придет время доказать это, все они потерпят неудачу.
Слейд фыркает, закатывая свои темные глаза, которые составляют любопытный контраст с падающей на них копной светлых волос.
Единственный, кому нечего сказать, – это
