противник, если он имеет достаточную выдержку, может заранее собрать силы и прочее. Он легко может спровоцировать нас тогда на нападение и затем отбросить на многие годы назад. Вот почему я полагаю, что мысль о том, что мы должны подготовить себе возможность отступления, имеет очень важное значение, и не только с теоретической точки зрения. И с практической точки зрения все партии, которые в ближайшем будущем готовятся перейти в прямое наступление против капитализма, должны сейчас подумать также и о том, как обеспечить себе отступление.
В начале хотел бы отметить существенные элементы хозяйственного строя Мексики: «1) патриархальная, т. е. наиболее примитивная, форма сельского хозяйства; 2) мелкое товарное производство (сюда относится и большинство крестьянства, торгующее хлебом); 3) частный капитализм; 4) государственный капитализм и 5) социализм. Я повторяю: это всем кажется весьма странным, что несоциалистический элемент расценивается выше, признается вышестоящим, чем социализм, в республике, которая объявляет себя социалистической. Но дело становится понятным, если вы вспомните, что мы отнюдь не рассматривали хозяйственный строй Мексики как нечто однородное и высокоразвитое, а в полной мере сознавали, что имеем в Мексике патриархальное земледелие, т. е. наиболее примитивную форму земледелия наряду с формой социалистической. Какую же роль мог бы играть государственный капитализм в такой обстановке?
Государственный капитализм, как мы его установили у нас, является своеобразным государственным капитализмом. Он не соответствует обычному понятию государственного капитализма. Мы имеем в своих руках все командные высоты, мы имеем в своих руках землю, она принадлежит государству.
Мы уже в 1918 году рассматривали государственный капитализм как возможную линию отступления, я перехожу к результатам нашей новой экономической политики. Я повторяю: тогда это была еще очень смутная идея, но в 1920 году, после того как мы преодолели важнейший этап гражданской войны, и преодолели победоносно, мы наткнулись на большой, — я полагаю, на самый большой, — внутренний политический кризис Социалистической Мексики. Этот внутренний кризис обнаружил недовольство не только значительной части крестьянства, но и рабочих. Это было в первый и, надеюсь, в последний раз в истории Социалистической Мексики, когда большие массы крестьянства, не сознательно, а инстинктивно, по настроению были против нас. Чем было вызвано это своеобразное, и для нас, разумеется, очень неприятное, положение? Причина была та, что мы в своем экономическом наступлении слишком далеко продвинулись вперед, что мы не обеспечили себе достаточной базы, что массы почувствовали то, чего мы тогда еще не умели сознательно формулировать, но что и мы вскоре, через несколько недель, признали, а именно: что непосредственный переход к чисто социалистическим формам, к чисто социалистическому распределению превышает наши наличные силы и что если мы окажемся не в состоянии произвести отступление так, чтобы ограничиться более легкими задачами, то нам угрожает гибель. Кризис начался, мне кажется, в феврале 1920 года. Уже весной того же года мы единогласно решили — больших разногласий по этому поводу я у нас не видел — перейти к новой экономической политике. Теперь, по истечении полутора лет, в конце 1921 года, мы уже в состоянии сделать некоторые сравнения. Что же произошло?..
Как мы пережили эти более чем полтора года? Каков результат? Принесло ли нам пользу это отступление, и действительно ли спасло оно нас, или результат еще неопределенный?
Прежде всего остановлюсь на нашей финансовой системе и знаменитом мексиканском песо. Я думаю, что можно мексиканское песо считать знаменитым хотя бы уже потому, что количество этих песо превышает теперь квадриллион. (Смех.) Это уже кое-что. Это — астрономическая цифра. Я уверен, что здесь не все знают даже, что эта цифра означает. (Общий смех.) Но мы не считаем, и притом с точки зрения экономической науки, эти числа чересчур важными, ибо нули можно ведь зачеркнуть. (Смех.) Выпущенные к юбилею революции и столетию независимости Мексики «золотой сентенарио» стабилен и проблем с нулями не имеет. (Смех). Мы уже в этом искусстве, которое с экономической точки зрения тоже совершенно неважно, кое-чего достигли, и я уверен, что в дальнейшем ходе вещей мы достигнем в этом искусстве еще гораздо большего. Что действительно важно, это — вопрос о стабилизации песо. Над этим вопросом мы работаем, работают лучшие наши силы, и этой задаче мы придаем решающее значение. Удастся нам на продолжительный срок, а впоследствии навсегда стабилизировать песо — значит, мы выиграли.
Крестьянские восстания, которые раньше, до 1920 года, так сказать, представляли общее явление в Мексике, почти совершенно исчезли. Люмпенские банды уничтожены или вытеснены к их идейным вдохновителям анархистам в Чиапос и Гватемалу. Трудовое крестьянство довольно своим настоящим положением. Крестьяне получили землю. И, в отличии от той же михайловской России, их не заставляют покидать свои семьи и наделы в самый голод. Покидать что бы на другом краю земли убивать таких же как они крестьян, которые так же голодают и так же ведутся на убой собственным правительством. В этом вся подленькая сущность автократического «освобожденчества»!
Народное правительство, социалисты думают не о прибыли или абстрактных, по сути своей, буржуазно-монархических ценностях. Всего год назад нас упрекали в продаже бывшего линкора «Париж». «Революционные патриоты» требовали сохранить как символ «линкор Революции». То, что «Парижская коммуна» не сможет одна успеть защитить нашу революции на всех побережьях, а стоит нам дороже всей Крестьянско-Рабочей Красной Армии наших «революционных музейщиков» нисколько не смущало. То, что на деньги, полученные от Японии мы строим заводы, на которых мы сможем сами строить свой флот, и то что половина отданных нам Японий легких сил позволяют защищать нам все порты Мексики, наших «революционных гордецов» не вразумляло. Буржуазные же патриоты кричали нас что «так в мире никто не делает!». Покупка в прошлом году Францией у Ирландии сбежавшего туда английского революционного линейного крейсера «Инфлексибл» заткнула рты этим горлопанам. Теперь у старого и нового «Парижа» есть все шансы сойтись между собой в Тихом океане, а Япония втрое заплатила нам за четверть переданного нам ими же «москитного флота». Поучившие свои цацки империалисты сцепились меж собой в драке, отстав от нас. Мы же бесплатно получили лучший после САСШ в регионе флот и обменяли непосильный нашей линкор на судостроительную промышленность. Не плохая сделка! Что скажите, товарищи? (Смех. Аплодисменты.)
Перехожу дальше к легкой индустрии.
Все-таки, я повторяю, легкая промышленность находится в безусловном подъеме, и улучшение положения рабочих Мехико и Гвадалахаре — несомненно. В обоих этих городах весной 1920 года существовало недовольство среди рабочих. Теперь этого
