одна, прекратить маяться дурью. Прекратить ему врать, – сказала сестра.
Мистер Холт кашлянул, напоминая, что он еще здесь, просто спрятался за газетой. А потом очень благоразумно решил внести предложение.
– Элизабет, – произнес он, опуская газету, чтобы видеть маму, – может, мы просто поженимся?
И она сказала, что просит прощения за то, что плачет, но стать супругой такой прямолинейной машины в образе человека – это полная херня, но да, она согласна выйти за него замуж.
И вправду – его желание на ней жениться изменило все.
– Я смогу наконец избавиться от фамилии Вогел, – сказала мама.
Сестра, Джек и я, должно быть, выглядели обиженными, потому что она сразу извинилась.
Мама сменила фамилию, выйдя замуж за нашего отца. После развода ее адвокат предлагал вернуть фамилию Бенсон, но сама мысль об этом пугала ее, и мама предпочла быть миссис Вогел, чем мисс Бенсон. А сейчас она соглашалась стать миссис Холт, и мы, произнеся вслух ее новое имя, дружно рассмеялись. Миссис Элизабет Холт. Тогда-то я впервые осознала, насколько ужасен брак. Ты можешь ценить и уважать себя, только если тебя кто-то позовет замуж, а замужество – это история сплошь про булочки и занавески. Думаю, я это и раньше знала, но мне недоставало зрелости, чтобы сформулировать. Я поклялась выйти замуж только в том случае, если я сама сделаю предложение и если на свадьбу придет моя сестра, а больше никто.
В колледже Майка Ю продолжались каникулы. Поскольку у него появилось чуть больше свободного времени, он помогал в «Райском уголке». Миранда каким-то образом узнала, что меня официально вычеркнули из списков на уровень «О» в школе, и объявила эту новость в кухне перед Майком.
– Лиззи исключили из группы уровня «О», она будет следующим летом сдавать только базовый экзамен, – сообщила Миранда. Якобы между делом и, как обычно, притворно зевая.
– Нет, я не буду сдавать только базовый экзамен, – спокойно возразила я.
– Да это нормально, это официальный базовый аттестат, – сказала Миранда. – Для менее успевающих учеников.
– Да, вот только я не «менее успевающий ученик», поэтому сдавать его не буду.
Майк ошеломленно сказал, что я должна добиваться, чтобы меня как можно скорее восстановили в группе уровня «О».
– Ты должна разобраться с этим до начала следующего семестра. Ты должна продолжить образование на самом высоком уровне, Лиззи.
– Не знаю… – начала я.
– Ты слишком, слишком умна, чтобы не учиться. Ты можешь добиться в жизни чего угодно, – воодушевленно и страстно убеждал он. – Если ты сейчас сдашься, потом сильно пожалеешь и, возможно, будешь несчастна до конца дней.
Миранда ревниво вмешалась:
– Она может поступить в Чарльз Кин колледж профессионального образования и получить диплом парикмахерши, если надоест работать помощницей медсестры.
– Парикмахер – прекрасная профессия, но… – возразил Майк.
– Да, – перебила Миранда. – Представь, ты можешь сделать стрижку и изменить стиль, и с пол-оборота у человека жизнь переменится, буквально.
– Но парикмахерское дело не для таких, как Лиззи. Лиззи – интеллектуалка, она не сможет делать людям прически.
Миранда напомнила Майку, что она сама висит на волоске, потому что пропустила добрую часть учебного года из-за мононуклеоза, которым периодически болела весь 1975-й.
– Лиззи – интеллектуалка, – повторил Майк.
– А я нет? – надулась Миранда.
Майк сказала, что переживает за нас обеих, – но он явно имел в виду только меня и считал, что Миранде лучше было бы уже закончить с образованием.
Майк задержался в кухне, готовя жаркое для завтрашнего ланча. Чтобы мясо получилось как надо, жаркое должно томиться в остывающей духовке до завтра.
– Почему ты приходишь сюда так часто? – спросила я.
– Меня попросили помочь с плитой и со стряпней. Это неофициально, – он прижал палец к губам, – но взаимовыгодно.
– Ты хочешь сказать, тебе здесь нравится?
– Здесь тихо и спокойно после суеты «Дома удачи». Кухня и клиенты – которых я очень уважаю – могут иногда угнетать. С их вечными криками и требованиями. – И Майк вздохнул.
– Я понимаю, о чем ты. Я люблю тишину и подолгу принимать горячую ванну в перерыве.
– Мне здесь нравится, особенно люди.
– Особенно Миранда.
– Здесь такая особенная энергия, нежность и любовь.
– Да, это так.
– Кажется, у нас много общего, – сказал он. – И это еще одно очень приятное обстоятельство.
Я налила себе стакан воды.
– Насчет того, что я сказал про школу, Лиззи, ты должна в первую очередь думать об образовании.
– Я знаю.
– Ты, наверное, хочешь путешествовать. И тебе ведь не понравится, если муж превзойдет тебя, правда? – И он игриво засмеялся.
– Сколько уровней «О» ты сдал? – спросила я.
– Десять, и восемь из них – на отлично.
Я оставила его дальше нарезать мясо и вышла подышать. Наткнулась на Матрону, которая отпустила грубое замечание по поводу пребывания здесь Майка.
– Прохиндей он, – сказала она. – Наверняка ведь его дома обыскались. Чертов сачок.
– Вовсе нет – ему тут нравится, тут спокойно. И взаимовыгодно. – И, вспыхнув, я решительно удалилась.
Все вокруг были уверены, что мне следует подтянуться, в смысле школы. Моя сестра, моя мама, мой бывший наставник и сестра Салим уши мне прожужжали по этому поводу, не говоря уж о мисс Питт и миссис Харгрейвс.
Но, услышав те же слова от Майка Ю, я задумалась. Ему от меня абсолютно ничего не надо. Майк Ю увидел во мне что-то. И внезапно я осознала, что должна в первую очередь думать о своем образовании.
Так сказал Майк Ю.
Он назвал меня интеллектуалкой.
Одним из последствий маминого бегства к Кэрри Фрост стало то, что мы чуть не пропустили день рождения Крошки Джека. Вспомнив о нем уже к концу дня – того дня, когда мистер Холт сделал предложение, – мама метнулась в магазин и накупила Джеку одежды на вырост и книжку стихов Теда Хьюза, потому что больше ничего не смогла придумать.
– Это поэзия, но мужская, – объяснила мама.
Мистер Холт постарался выглядеть невозмутимым.
– Но где ты пропадала? – спросил Джек, которому никто не удосужился рассказать. – Где ты была?
– В гостях у Кэрри Фрост, – сказала сестра. – Брала уроки рисования.
Малыш Джек помрачнел. Я понимала, как вертятся его мальчишеские мозги, и он вспоминает, как просил Кэрри взять его на ручки, а она считала, что он просто повторяет ее имя. Не то чтобы это было серьезным грехом, но вполне болезненно и достаточно, чтобы ее невзлюбить. Думаю, именно это и крутилось в голове Джека. Я хорошо его знала.
Меня бесило и это (история с Кэрри), и еще больше тот факт, что Кэрри Фрост битых два дня учила мою мать рисовать человека. Почему было не научить ее заправлять нитку в швейную машинку? Мы знали, что
