– Ты права, Баунти, но легко давать советы, но сложно следовать им самому. Мне казалось, что так не больно. Так я доказывал себе, что изменился и мне плевать на вас с Расом. Я оставил всё в прошлом, – Оук касается моей щеки и нежно проводит по ней пальцем.
– А сейчас, я смотрю на тебя и на пейзаж гор. Я смотрю на то, как снежинки падают на твои ресницы. Я слышу смех и веселье. Я чувствую дух Рождества. И я понимаю, что был трусом. Ты верно это подметила. Я так боялся услышать от тебя, что я был заменой Расу, что всё сам разрушил. И я же винил тебя. Только тебя, Баунти. Я такой придурок, – он приближается ко мне и упирается своим лбом в мой.
– Но ты был самым любимым для меня придурком. А сейчас тебя ждёт рождественское чудо, ведь только в твоих руках изменить всё. Может быть, это шанс для всех нас стать лучше без сценариев? Точнее, узнать друг друга, – шепчу я. Оук улыбается и обнимает меня за талию.
– Ты всегда была для меня вдохновением. Веришь, что если бы не ты, то я бы никогда не достиг того, что имею?
– Я? Мне всегда казалось, что я тяну тебя назад.
– Нет… нет, тогда это был мой выбор. А потом… я пахал, как проклятый. Я был шлюхой для многих. Я прогибался под условиями. Я терпел и мирился с тупостью людей. И всё это я делал, чтобы однажды ты кусала локти из-за того, что потеряла меня. Променяла меня на скучного Раса. Я стремился сделать всё, чтобы моё имя однажды долетело до тебя. Ты увидела моё имя в какой-то номинации, и ты бы поняла, что сделала ошибку. Но в итоге понял я, что это было моей ошибкой.
– Боже мой. Ты серьёзно? – В шоке спрашиваю его.
– Ага. Я придурок, но зато я теперь довольно популярный придурок с хорошим заработком. Что там говорила твоя мама? Искать плюсы? Сделано.
Хихикаю и Оук тоже улыбается. Он стал другим. Нет, он всё та же сексуальная задница, но вокруг его глаз никогда не было столько морщинок. Его взгляд не был никогда таким чистым и сильным. Он вырос далеко от меня, а я, кажется, осталась той же нерешительной дурочкой, что и была. Зачем я ему? Когда он осознает, что я не подхожу ему больше, то мне будет больно. Он докажет себе, что вполне может обходиться без меня.
Отстраняюсь от Оука и глубоко вздыхаю, наигранно улыбаясь.
– Пошли кататься? – Бросаю взгляд на холм.
– Да, конечно, – кивнув, Оук ведёт меня дальше.
Мы достигаем холма и становимся в очередь, чтобы арендовать плюшку. Мы не говорим друг с другом, каждый из нас хочет этого, но тем для разговоров нет. Боже мой, что я делаю? Я не знаю больше, кто такой Оук Хантер. Я испытываю к нему старую привязанность и похоть, но никак не что-то большее.
– Я не могу, – шепчу я, когда подходит наша очередь. Да, меня осенило.
– Что? – Удивляется Оук.
– Я не хочу… с тобой это делать. Я не хочу наслаждаться этим, потому что удовольствие я не получу. По сценарию я должна была бы заставить себя это сделать, но сейчас другие правила. И я знаю, что не хочу. Прости меня, Оук. Прости, – вырываю свою руку из его и быстро обхожу толпу, оставляя его за спиной.
– Баунти!
Я иду быстрее, чуть ли не сбегая по холму. Ноги проваливаются в снег, а глаза горят от слёз. Что я творю? Я не знаю. Я запуталась, и я не хочу чёртово Рождество. Я начинаю ненавидеть его искренне.
Резко меня толкают в спину, и я визжу. Падаю прямо в снег, задыхаясь от страха. Пытаюсь встать, но меня внезапно утягивает вниз. Я качусь по холму, крича, но при этом держусь за плечи Оука. Мы несёмся вниз без чёртовой плюшки и страх превращается в хохот. Снег попадает в мой рот, но я глотаю ледяные снежинки. Я вырываю озорной блеск серых глаз и смеюсь. Мы наконец-то достигаем ровной поверхности, и я оказываюсь полностью в снегу, как и Оук. Моё лицо всё в снегу, как и его. Он пальцами убирает снег с моих щёк, которые покалывает от холода. Моё дыхание становится тяжелее и тяжелее с каждой минутой, когда я смотрю в его глаза. Они искрятся весельем. В них отражаются лучи зимнего солнца и меня снова бросает назад в воспоминания. Отталкиваю Оука и быстро поднимаюсь на ноги.
– То есть ты думаешь, это сойдёт тебе с рук, придурок? – Кричу я, набирая снег в руки и делая снежок.
– О-о-о, нет, ты из тех, кто захочет мне надрать задницу, – смеётся Оук, повторяя за мной.
– И ты чертовски прав! – Бросаю в него снежком. Он уворачивается, прыгая назад, и сам бросает в меня. Я быстро перекатываюсь на коленях и делаю уже другой снежок.
– Мазила! – Кричит Оук. Хохоча, бросаю в него снежки, а он в меня. Каким-то образом вокруг нас уже образуется толпа людей, которые тоже делают снежки и носятся друг за другом. Визжа, убегаю от Оука, быстро заскакивая за незнакомого мужчину. В него попадает снежок. До слёз смеюсь, наблюдая за тем, как Оук извиняется и пытается объяснить, что он целился не в мужчину, но тот даже его не слушает. Он швыряет в Оука снежки, а тот защищается, отстреливаясь. У меня сводит живот от смеха, и я сажусь на снег, держась за него, как мне в лицо попадает чёртов снежок. Моё веселье испаряется. Рыча, стираю снег, слыша смех Оука.
– Есть! Так кто надрал задницу Баунти Риджерс? Несравненный Оук Хантер! Да! – Он поднимает руки и прыгает на месте, выбешивая меня. Ненавижу, когда он такой крутой.
– Держись, – шипя, срываюсь на бег и несусь за Оуком. Он специально провоцирует меня, но потом я прыгаю и заваливаю его в снег. Срываю с него шапку и хватаюсь за его волосы.
– Моли о пощаде, придурок, – я тычу его лицом в снег, а он смеётся. Я окунаю его лицом в снег, он отплёвывается и снова ржёт, как придурок. Он придурок. Придурок в сотню раз хуже всех придурков в этом мире. Резко Оук подпрыгивает и я с визгом лечу в снег. Не успеваю я даже выстроить чёртов иглу против него, как он блокирует моё тело своим, лёжа на мне.
– Ты попала, Баунти. Я всегда буду сверху, – в руке Оука горсть снега.
– Ты не посмеешь…
Он размазывает по моему лицу снег, а я визжу и брыкаюсь под ним.
– Да, да, ешь снег, Баунти. Ты же так любишь всё, что связано с Рождеством! Ешь! – Кричит Оук. Я дёргаю ногами, задыхаясь, и снова смеюсь. Это ужасно. Но так весело. Оук перестаёт меня мылить снегом, теперь убирая его с моего лица. Боже, я вся мокрая, как и он.
Наступает тот самый момент, он есть в любых сценариях и книгах. Двое людей смотрят друг другу в глаза и вот-вот их губы должны слиться воедино. Но, видимо, ни один сценарий не прописал это для меня. Оук наклоняется и целует меня в лоб.
– Я не могу причинить тебе боль, Баунти. Если я тебя поцелую, то всё разрушу снова. Я хочу, чтобы ты сама этого хотела, – шепчет он.
Я удивлённо таращусь на него. Он же не серьёзно? Оук никогда не спрашивает разрешения. Он просто берёт то, что хочет.
– Ты знаешь, где меня найти, если захочешь продолжить. Если нет, то я всегда рядом, как друг. Я твой друг, хоть и забыл об этом из-за боли, которую сам наслал на нас с тобой. Я и есть чёртова лавина, и она снесла всё. Но я твой друг, Баунти. Я хочу видеть тебя счастливой, Баунти. Спасибо за то, что отказала мне и немного надрала мою задницу, – Оук подмигивает мне и поднимается на ноги, а я так и лежу в снегу.
