ощущаю. Мирюсь с бессонной ночью легко, лишь в голове немного шумит. Никогда не видела Андрея взведенным до максимального предела. Неутомимый, чувственный, ласковый. Даже будучи в браке так не открывались, не творили безумие, что было постигнуто некоторое время назад. Стыд оставил нас. Ласки на грани пошлости, максимальное раскрытие и вторжение.
Машинально веду по распухшим искусанным губам. Геля никакого не нужно. Сейчас могу соревноваться с Джоли по пухлости и чувственности. Мгновенно отзывается сладкой болью по телу касание. Нет, так невозможно. Превращаюсь в безумную девку, только вспомнив о бывшем.
Но остановиться не могу. Трогаю и трогаю. Даже облизываю.
Стук в душе отрезвляет. С трудом возвращаюсь в реальность. Ноздри заполняются запахом горячего металла. Вот же ненормальная. Забыла влить смесь. Встаю и принимаюсь за дела. Как ни странно, нехитрые действия возвращают с неба на землю.
Понимаю почему Андрей злится, но он тоже должен меня понять. Я не могу все бросить и уехать. Работа, дом, обязательства. Куда я поеду в Россию? Что меня ждет там? Где уверенность, что мы сможем быстро прижиться?
Это здесь хорошо, а там все по-другому будет. Я не знаю каким стал Андрей в условиях сегодняшнего дня. Судя по шлейфу, что тянется за ним, это не тот человек, с которым когда-то была в браке. Да у него вся повадка изменилась.
Он слишком властный и деспотичный. Я же слышу, как он ведет дела. Даже в мини отпуске не выпускает из рук комп и телефон. Говорит с людьми жестко, бескомпромиссно продавливает свое. Ковалев теперь совершенно другой человек. Не спрашиваю о финансовом достатке, но понимаю, что он огромен. А большие деньги меняют людей. Имею я право бояться перемен, почему он не понимает?
— Сахар не нужен.
Холодный голос заставляет вздрогнуть. Андрей присаживается за стол, а я отодвигаю кубики тростникового дальше.
— Давно пьешь несладкий?
— Иди ко мне, Ириш, — протягивает руки. Подумав, иду. Он усаживает к себе на колени и медленно целует в губы. По факту только припечатывается, но отрываться не спешит. — Зачем готовишь? Я не просил. Нужно было бы, сам сделал.
— Ты потерял много калорий, — нервно смеюсь. — Нужно восстанавливать.
— Угу, — спускается к шее. — Ирин, хватит, а?
— Что именно?
— Не еби мне мозги, — только Ковалев может матом говорить нежно. Не восхищаюсь, конечно, но такой уж он. — Моя снова будешь. Разве не ясно? Думаешь отпущу? Да никогда теперь. Ирка, я тебя люблю, понимаешь? Я не могу без тебя и дочери.
— Андрей, помолчи, — прижимаю палец к губам.
Он послушно замолкает, лишь крепче сжимая в руках. Жмусь к нему, прячусь от сомнений и разочарований. Душа уже сейчас с ним рука об руку идет, сердце готово вновь окунуться в новое, но разум тормозит и ввергает в сомнение. Я элементарно боюсь, что когда-то вновь получу упущенный видео-звонок. Вот мой триггер. Больше всего опасаюсь остаться растоптанной, обманутой и поверженной.
— Не пожалеешь ни разу, — словно мысли читает. — Никогда ни на кого не посмотрю, кроме тебя, Ирин. Клянусь тебе. Ты этого боишься?
Не смотрю в глаза, все еще прячусь. Зажмурившись сильнее, согласно киваю. Он все понимает, биение сердца становится сильнее. Грудь ходуном расходится, я будто на горке катаюсь. Что я хочу услышать, м? Каких подтверждений горячему отрицанию?
Все слова! Слова пустые. Их можно много наговорить, а толку?
Андрей отрывает меня, обхватывает пылающее лицо руками и просто смотрит в глаза. В них раскаяние, боль, незащищенность. Немой призыв к прощению и обещание любить. Он молчит. Я пытаюсь вычитать что-то еще. Не моргает. Разве можно так долго?
Не выдержав, веду горячими пальцами по небритой скуле. Андрей перехватывает, целует ладонь и смотрит-смотрит, будто душу из меня вытаскивает.
— Просто поверь, родная, — тихо просит. — Я докажу тебе.
Глава 40
— Пристегните ремень, пожалуйста.
Вежливая стюардесса склоняется надо мной. Киваю и продолжаю вносить правки. Еще секунда и, конечно, пристегнусь. Стюардесса не уходит, ждет, когда защелкну замок. Бесит иной раз, но правила есть правила. Девочка не виновата, что обязана напоминать идиотам пассажирам о безопасности.
— Уже выполняю, — посылаю ей нейтральную улыбку. — Видите? Готово.
— Спасибо, — также вежливо улыбается и переходит к следующему пассажиру. Может это ее первый полет, что каждого отслеживает? — Будьте добры…
Ирина не полетела со мной. Тихо, но твердо заявила о своей позиции. Бросить все не может и поверить тоже не может. Я принял. Разве у меня был выбор? Это на работе я вседержитель, а перед собственной женщиной пыль под ногами. Что могу ей предъявить? Я могу только просить. Ждать.
В глубине душе держал кулаки, что Варя окажет негасимое действие, но Ира быстро задвину ее в сторону и наобещала с три короба. Все еще мстила, но я стерплю и это. Пусть ковыряет рану, если ей так легче. Без проблем. Я готов кожу с себя снять, если Ирише понадобится.
— Я буду ждать, родная. Как надумаешь, сообщи.
— Дай мне время, Андрей.
— Сколько хочешь. Ирин, хочу спросить.
— М?
— Пойдешь за меня снова?
— Андрей!
Не согласилась. Везу кольцо назад. Отбрасываю крышку футляра и жмурюсь от сверкающего блеска. Ей бы подошло. Хотя размер может уже велик, судя по тому, что она высохла как селедка. Но это не проблема. Куплю еще.
— Красота! — восхищенный голос вырывает из грез.
Захлопываю коробку, прячу во внутренний карман, немного смущаясь что запалили за столь интимным делом. Через проход тянется седой дед и с характерным акцентом спрашивает.
— Она таки согласилась?
— Нет. Сказала, что не готова.
— Ой, молодой человек, поверьте старому Мойше, она таки согласится!
Он хитро прячет улыбку, зарываясь в поднятый ворот пиджака и кивает еще раз. Мне кажется или он знает все о жизни? Мудрость веков запрятана в его взгляде, а может просто хочется верить в его слова.
— Буду ждать.
— Да-да! И очень скоро.
— Спасибо.
— Не за что, молодой человек. Судьба странная штука. Не каждый знает пути, где идет. Да-да! Главное понять, что сердцу важнее. Сердце, молодой человек, — поднимает указательный палец вверх, — оно приведет домой. Да-да…
Вслушиваюсь в странные непонятные бормотания, с интересом внимаю, но неожиданно старик отрубается. Он спит. Я все еще плаваю в смысле его слов, пытаюсь постигнуть зашифрованную очевидную истину.
Все просто. Мой дом — она. И всегда им была. Только вот я оказался неказистым спутником, отчего и разошлись как в море корабли. Путь был долгим, штормовым. Он разбил корабль в щепы. Метало, бросало и стирало волной. Боже, какой я идиот.
Размышляю остаток пути и еще по дороге
