выходить.
— То есть я не могу видеть тебя без одежды, а ты меня можешь?
— Я закрою глаза, когда будет твоя очередь.
— Ты можешь смотреть сколько хочешь. Я не против. Даже одобряю.
Без лишних слов он заходит в раздевалку, и я делаю то же самое. Я выскальзываю из своей одежды, смеясь про себя, когда поднимаю футболку. Никогда бы не подумала, что буду щеголять в чём-то с изображением лица Нокса.
Набросив халат на плечи и завязав пояс на талии, чувствую приятное тепло ткани и её мягкость.
Когда я возвращаюсь обратно, в комнате никого нет. Слава богу.
Я снимаю халат, вешаю его и на цыпочках подхожу к столу.
— Путь свободен! — кричу, укрыв себя шелковой простынёй.
Дверь распахивается, и появляется Нокс. Его халат слабо завязан на талии, и я мельком вижу его мускулистые бёдра. Сглатываю, когда он подходит к вешалке и скидывает халат, демонстрируя мне свою шикарные подтянутые ягодицы.
Мой рот приоткрывается. Я хочу отвести взгляд. Мне нужно отвести взгляд, но я не могу.
— Если ты не хочешь полюбоваться моим членом, то тебе следует сейчас отвернуться, — предупреждает он.
Я прикрываю глаза ладонью.
— Скажи, когда будет безопасно.
Он смеётся, а через пару секунд сообщает, что всё хорошо.
Я сразу убираю руку и открываю глаза. Раздаётся стук в дверь. Нокс разрешает входить, и дамы торопливо заходят внутрь. Я устраиваюсь поудобнее, пока они готовятся к массажу. Начинает играть негромкая музыка, и я мгновенно расслабляюсь, стоит паре мягких рук прикоснуться к моей спине.
— Так приятно, — постанываю я где-то в середине сеанса. Я почти чувствую, как напряжение в моём теле начинает исчезать.
— Соглашусь, — говорит Нокс.
Я поворачиваю голову, чтобы на него взглянуть.
— Я всего лишь твоя помощница, а ты ко мне так хорошо относишься.
— Наоборот, солнышко. Ты — лучшее в этом турне.
У меня во рту пересыхает.
Я понятия не имею, что на это ответить.
Поэтому мягко улыбаюсь и закрываю глаза, закончив тем самым наш разговор.
Я не размыкаю веки до окончания сеанса массажа.
— Вы готовы освежиться? — спрашивает Сабрина.
Я вопросительно смотрю на Нокса. Понятия не имею, что надо ответить. Я никогда не принимала водные процедуры после массажа.
— Ты хочешь пойти? — спрашивает Нокс.
Я пожимаю плечами.
— Да.
— Мы будем без одежды, — уточняет он.
— Всё нормально. Будем каждый на своей стороне.
Погодите? Что, чёрт возьми, я сейчас сказала?
Я согласилась принять с ним джакузи ГОЛОЙ?
***
В мире не существует обстановки романтичнее.
Соглашаясь, я не до конца понимала, во что ввязываюсь, и уж точно не предполагала вот это. Единственный источник света — свечи. Ещё нам принесли шампанское и шоколад.
Неужели я думала, что принять вместе джакузи было хорошей идеей?
Определённо, нет.
Мы не сказали друг другу ни слова с тех пор, как быстро скинули наши халаты и погрузились в воду. Я так переживала, что он будет подглядывать, что даже не успела подглянуть за ним сама.
— Ну... Будем открывать наши секреты дня? — спрашивает Нокс, покачиваясь в пузырьках и наконец нарушая тишину.
— Конечно. Ты первый, как всегда, — говорю я.
— Я никогда не изменял Стелле.
Я грубо фыркаю в свой бокал шампанского.
— Ну да, конечно. Может я и молода, но не наивна.
Он смотрит мне в глаза, прежде чем ответить.
— Я не лгу.
— Твои снимки с разными женщинами — прямое доказательство измены. Ты не можешь это отрицать.
— Всё это происходило, когда Стелла со мной в очередной раз расставалась. Это повторялось снова и снова, поэтому в итоге я ушёл окончательно. Проблема в том, что она умоляла меня не делать публичных заявлений каждый раз, стоило нам разойтись. Мне хотелось написать опровержение слухов, но Стелла умоляла не делать этого, чтобы наши отношения якобы не стали достоянием общественности. Она любила со мной играть и знала, что выставляя меня изменщиком, уменьшала мои шансы на другие отношения. На такого типа могут повестись только фанатки. По правде говоря, однажды она мне сама изменила. Думаю, это произошло, когда мы начали отдаляться друг от друга.
— Ого, паршиво.
Каждый раз, стоило мне услышать истории об их отношениях, я всегда её жалела, а его считала подонком. Наверное, каждый играет ту или иную роль, прячась за разными масками.
— Сложно доказать свою невиновность, когда все на её стороне. Девушки жалели Стеллу, когда та рыдала во время интервью. Парни критиковали меня, потому что мечтали с ней переспать.
— Почему ты не говоришь никому об этом теперь? Не пытаешься оправдать себя?
— Я не хочу ей навредить. У неё были тяжёлые времена, и я не хотел создать ей ещё больше проблем. Поэтому вместо того, чтобы мстить ей, я решил двигаться дальше. Так меньше грязи. И честно говоря, я в любом случае не хочу, чтобы в моей жизни были те, кто верит всему, что пишут в таблоидах. — Проходит несколько секунд. — Теперь твоя очередь, солнышко.
Я понижаю голос, словно кто-то ещё может услышать моё признание, и опускаю руки в воду, когда начинаю открываться.
— Мне было шестнадцать, когда я в прошлый раз поехала с отцом в тур. На распеве выступали несколько молодых групп, среди которых был парень по имени Адам, вокалист достаточно перспективного коллектива. Однажды ночью я нашла его пьяным в стельку и помогла ему. После этого мы сблизились, что закончилось тайным романом, который длился несколько месяцев.
По глупости я решила, что влюбилась, потому отдала ему свою девственность. А через три ночи после этого я наткнулась на него, когда он нагибал фанатку к грязному туалетному столику в уборной. Я была рассержена и обижена. Он погнался за мной. Мы поссорились. Один музыкант из группы моего отца услышал это и рассказал ему.
Всё покатилось к чертям с того момента. Адаму было двадцать два, а я была несовершеннолетней. Мне пришлось умолять отца не сдавать Адама копам и не рассказывать прессе о произошедшем. Они бы вечно меня преследовали. Папа согласился, но нашёл другие способы уничтожить парня. Он вышвырнул его из тура и довольно-таки грубо высказался о нём какому-то журналу. Это разрушило его едва начавшуюся карьеру.
— Вот ведь подонок. Поэтому ты ненавидишь музыкантов?
— Я никого не ненавижу. Я не доверяю музыкантам.
— Либби, такие не все. Уверяю, я
