плечами Лерка.
Елисей нахмурился:
– Жалко его. Мы в детстве играли вместе. Не верится как-то, что он убийца. Может, случайно…
Вообще сегодня Елисей был задумчив и очень быстро заспешил к себе, сославшись на обещание помочь тетке с дровами.
Лерка, заметив мой потерянный вид, потрепала по плечу:
– Не переживай. Главное, преступника нашли и ездить сюда больше не станут. Там, глядишь, и забудется. А то, что в стену покойника замуровали, так это, может, для каких-то чокнутых искателей острых ощущений даже плюс.
– Вообще-то мы тут сами живем. И не очень, знаешь ли, приятно вспоминать, что все эти дни под нами был труп.
– Согласна, в теории звучит стремно. Но ведь фактически труп был под флигелем. А новое здание как бы в стороне. Так что это не повод уезжать.
– Ох уж вы, юристы. Все умеете вывернуть в свою пользу.
Уезжать мне, конечно, не хотелось. Мы только начали обживаться, у нас появился первый клиент, к тому же Валерьян, регулярно бывающий на свежем воздухе, явно стал чувствовать себя лучше. Но мне не давала покоя мысль: а если Елисей врет? Подставил этого несчастного алкаша Пику, подкинув ему бумажник покойника. Ведь только редкий придурок заберет себе такой компромат. Нет, деньги Пика, конечно, вполне мог взять. Но на кой ему хранить документы, права, то есть все, что указывает на причастность к убийству? С этим Пикой определенно надо было побеседовать.
Я поделилась своими мыслями с Леркой. Та немного подумала, поскребла пальцами по столу и решилась:
– Давай поступим так. Все равно надо съездить в город за продуктами. Попробую заглянуть к следователю, узнаю, где сейчас этот Пика, и попрошу с ним покалякать. Если только Коржикова обаяю. Сама знаешь, адвокатского удостоверения у меня нет, квалификационный экзамен не сдавала, так что по справедливости он может меня послать.
Пока Лерка собиралась, а Пална писала ей список покупок, мне в голову закралась еще одна мыслишка.
– И хорошо бы еще разузнать о Мише, сыне Петра. Может, он захочет купить дом? В память об отце? Все-таки я чувствую себя немного виноватой. Прасковья завещала дом Валерьяну, обойдя пасынка. Если мы все-таки решим продавать имущество, он первый имеет право… Кто знает, сколько мы тут еще пробудем.
– Тем более теперь, когда местные точно не захотят покупать дом, где незнакомый им перец принял смерть от злодея Пики. Пика-то им вроде как свой, родной. Хотя сын Петра тоже быстро узнает о преступлении, так что…
– Даже если не захочет покупать, здесь есть неплохая мебель, кое-что из вещей, инструменты. Он мог бы это забрать, я же не потащу диван за сотни километров.
– Поеду-ка я с Леркой, – решилась Пална. – Узнаю, что смогу, пока она будет у Коржикова.
Отправив их в город, я накормила Валерьяна, включила ему телевизор и отправилась разбирать бумаги.
В комнате, которую мы определили как кабинет, стоял затхлый запах. Сюда мы практически не заглядывали, избегая подниматься на второй этаж. Во-первых, было не до того, во-вторых, тут следовало убраться, чтобы не носить пыль на первый, уже убранный, этаж.
Я распахнула ставни и оставила окно открытым, чтобы впустить побольше воздуха. Напротив окна стоял старинный письменный стол, обтянутый зеленой тканью. Возле него – стул с мягкой сидушкой. На столе возвышался аскетичный письменный набор на подставке с перекидным календарем, лежала записная книжка. Пролистав ее, я не нашла ничего примечательного. Фамилии, адреса и номера телефонов. Среди них нашелся номер пасынка, Миши, записанный крепким мужским почерком. Из чего я сделала вывод, что записная книжка принадлежала мужу хозяйки.
У стены стоял стеллаж с книгами, но меня больше интересовали ящики стола. Прасковья могла оставить какое-то прощальное письмо или наставление наследнику в своих бумагах. Первый же выдвинутый ящик удивил своей пустотой. Складывалось впечатление, что его просто вытряхнули.
Пришлось заняться вторым, в нем хотя бы что-то было. Я методично перекладывала счета, квитанции, потом добралась до альбомов. Впрочем, немногочисленных. Но даже беглый осмотр показал, что у Прасковьи была дочь, Зина. Явно любимая, раз ее фотографий имелось в избытке. На последней она была уже студенткой первого курса, о чем свидетельствовала подпись на обратной стороне.
Училась Зина во Владимире, вероятно, что и Прасковья раньше жила где-то в тех краях. Ведь сюда она приехала уже пенсионеркой. Странно, что больше никаких упоминаний о дочери я не нашла. Раз наследников у Прасковьи не было, значит, Зины нет в живых. Или же мать сознательно лишила ее наследства, по какой-то причине вычеркнув из списка родных. Решив уточнить эту информацию позже по своим каналам, я продолжила осмотр.
В нижнем ящике, по всей видимости, раньше хранились бумаги Петра. Но альбомов с фотографиями больше не нашлось. Наверное, Петр отдал их сыну. Я потрясла единственную найденную тетрадь и блокнот, на стол выпало только несколько совместных снимков Петра и Прасковьи. И еще один – Петра с серьезным молодым человеком и девушкой за праздничным столом где-то в кафе или ресторане. Наверное, это и был его сын Миша. Учитывая, что фотографии было уже лет пятнадцать, сыну теперь перевалило за сорок. На обратной стороне обнаружилась подпись «С Мишей и Аленой на юбилее Сырцова».
Лицо Миши показалось мне смутно знакомым, но так как никаких связей в здешних краях у меня не было, я отринула эту мысль. Просто работа в архиве предполагала частое просматривание различных фотографий, вот и наступила профдеформация. Все лица теперь казались типическими и напоминали одно другое. Фотографии я отложила в сторону, зато нашла свидетельство о браке Лузько Петра Никифоровича и Прасковьи, а также некоторые документы на дом. Сверив даты, я пришла к интересному выводу: дом был куплен еще до брака и записан на Прасковью.
Остальное время я провела за уборкой кабинета. Подружки вернулись ближе к ужину, я как раз жарила картошку, поглядывая в окно. Валерьян дремал на диванчике под монотонное жужжание телевизора. Лерка в возбуждении плюхнулась на стул и принялась вещать:
– Следак наш оказался заядлым рыбаком, мы сошлись на теме таранки. А Пика протрезвел и наговорил мне много интересного. Оказывается, бумажник и документы он нашел в машине, которая стояла за лесом. Он ее заприметил, когда собирал металлолом. Наведался на следующий день – машина продолжила стоять. Тогда-то он и отжал стекло, достал деньги и документы. Говорит, хотел сберечь для хозяина. А когда и через два дня машиной никто не заинтересовался, Пика завел ее, хотел прокатиться, но…
– Только не говори, что он ее утопил, – ахнула я.
– Именно. Сам выбрался, а машина, говорит, осталась под
