с твоей ногой теперь точно выбираться… Но… но остальные? Может… – надежда пронзила лучом мое сознание.
– Мертвы остальные! – разозлился Никита, занавесив окно в моем сознании плотной шторой. – Не нужно больше геройствовать. И не нужно, пожалуйста, этого идиотизма. Ты был в актовом зале и знаешь, что происходит, когда стрелки заходят в закрытое помещение, наполненное людьми. Спасибо Савве, что предупредил. Теперь… мертв он. И остальные мертвы. Может, единицы остались в живых, но подавляющая часть… Все мертвы. – глаза его заблестели. Впервые мной были увидены отголоски слез на лице моего друга. Они заставили меня успокоить пыл и прислушаться.
– А мы-то тоже могли сейчас быть там, наверху… Но вышли из класса. – выговорила Неля свои мысли вслух, не обращая ни на кого внимания. Взгляд ее уже пробил несколько черных дыр в полу. Она сидела, прижав ноги к груди и закинув на них сцепленные руки. – Такая удача…
– Кстати, да… да. – ответил я, но Неля меня не услышала.
Дрожь резко пронеслась по моему телу в тот момент. Если бы не воля случая, то мы бы были мертвы. Вместо того, чтобы валяться где-нибудь, харкаясь кровью, мы сидели в вонючем тесном помещении туалета… Что за удача? Я помню, что мы обсудили дальнейший план: решили спускаться вниз. Попутно, разговаривая друг с другом, мы все отключили телефоны, чтобы нам никто не написывал и не названивал в самый неподходящий момент. Я помню, что заметил несколько пропущенных звонков от мамы и папы (телефон мой стоял на беззвучном режиме). Горло вмиг пересохло. Стало даже как-то стыдно. Я не хотел, чтобы родители волновались; оттого перед отключением телефона отписался, что со мной все в порядке.
Мы условились на том, что выберемся, пока оба стрелка находятся в нашем кабинете. Надобно найти помощь. Скорее сдать раненного Никиту медикам. Мы с Нелей помогли встать моему усатому другу. Благодаря его габаритам особых проблем не возникло. Никита рукой приобнял меня, оперся таким образом. Я тут же почувствовал его запах пота, бьющий сквозь вонь туалета (к которой, кстати, мы уже привыкли). Ну, это было и не важно. Никите приходилось буквально прыгать на одной ноге; простреленную он волочил за собой. Неля открывала нам двери и время от времени придерживала Никиту, чтобы тот не свалился. Она отнеслась к моему другу так, словно это был ее давний товарищ и вполне дорогой человек. Я это сразу подметил. И за это я благодарен Неле. Правда лицо ее теперь выражало абсолютную усталость. Оно и понятно. Пережить такое эмоциональное потрясение. После увиденного уже не обращаешь внимание на грязь, на кровь на руках. Просто хочется выжить. Хочется попасть на волю. На свежий воздух. Хочется больше не оглядываться по сторонам, в ожидании угрозы. Хочется почувствовать себя в безопасности. Мы шли. Отдаленно слышимые выстрелы так уже не пугали. Привыкли? Запах аммиака остался позади. Лестница находилась не так уж и далеко, но с учетом скорости нашего шага пройти следовало прилично. Слева от нас вдоль всей стены располагались старые, даже не пластиковые окна, что выходили на фасад школы. Обычно коридор, по которому мы шли, всегда был наполнен учениками разного возраста. Впервые мы здесь шастали одни.
Когда очертания лестничного пролета стали доступны нашему зрению, мы увидели что-то. Кто-то лежал. «Тела чьи-то» – утвердил Никита очевидное. Подходя, мы разглядели трупы… Разбитые очки. Почти лысая простреленная русая голова… Это те ребята! Из восьмого класса! Те, что гуляли по школе и вели трансляцию! Втроем они лежали на мозаичной плитке недалеко друг от друга. Застрелен каждый в беге, думаю. Один из мальчишек, по всей видимости, успел немного проползти, пока пуля в голову не поставила точку в его короткой жизни. Вообще, все трое были прострелены дополнительно в голову. Почерк Димы. Целиться в голову. Убить наверняка. Это испугало. «Дима был здесь». Я находил что-то не то в мертвых телах… что-то… Я не мог догадаться… смотрел, но не понимал, а потом Неля тихонько произнесла:
– Четвертого нет. – она почти не глядела на трупы. Так… разве что… украдкой.
– Точняк! – воскликнул я, – Их же четверо было.
– Вы их… знаете? – Никита поднял на нас голову.
– Мы их встретили по дороге в наш класс. Они по школе бегали… эфир вели. – прояснил я.
– Удачно, я посмотрю.
– По крайней мере, они нашли то, что искали. – заметила Неля.
– Взгляните, кровь каплями продолжает идти, доходя до лестницы. Говорите, был четвертый? Надо открыть дверь.
Но кто-то этот сделал за нас. Дверь распахнулась в тот момент, когда рука Нели потянулась к ее ручке. В проеме показалась длинная фигура в плаще. В руках она обтирала окровавленный длинный нож. Немного другой, нежели носил Гамбаров, но тем не менее… Неля попятилась назад, ожидая, когда я подам какой-либо знак для бегства. Но имело ли смысл бежать? Позади – туалет, стены, закрытые двери.
– А я слышу идет кто-то, беседует… Что-то часто нас судьба перекликает. – уверенно усмехнулся Дима, – А я ведь так и знал, так и предполагал, что бегать за вами не придется.
Меня всего передернуло. Убивать учителей… убивать одноклассников… это все одно, но мальчишки из восьмого класса?.. Что они ему сделали? Дима медленно шел в нашу сторону. С каждым его шагом вперед, мы отступали назад. Держали определенную дистанцию. Мой взор был зациклен на ноже: заточенном, с зубчиками. Сразу в голову летели мысли, как он с легкостью войдет в мой бок, прервет дыхание. Какую боль я испытаю! Но через несколько секунд Дима, словно увидев, как я смотрю на холодное оружие, убрал нож в кобуру, прикрепленную на ногу, а ткань, которой он вытирал кровь – выкинул.
– Дима, – сквозь страх обратился я, – Ты был в триста тринадцатом кабинете? Ответь мне!
– Не был. – на мгновение Дима призадумался, – Гамбаров… Гамбаров там. Закрывает лишние счеты. – медленно покачал он головой… Вниз… Вверх… Вниз… Вверх…
– Ты… Вы… Вы вдвоем хоть понимаете, что вообще наделали? – не выдержал я.
– О-о, да, вполне понимаю. – Дима все наступал, словно хищник, – О нас теперь везде заговорят! – медленно он скинул с себя плащ и теперь его фигура не казалась столь длинной.
Пятившись назад, мы с Никитой запнулись об труп и упали. Этого стоило ожидать. Я тут же быстро встал, а Никита задумал отползти. Неля же, сообразив, принялась помогать ему подняться. Я оборачивался, смотря, все ли у них получается.
– Я хотел с тобой всего лишь поговорить, Данил. Я дал тебе возможность уйти, укрыться, но ты предпочел остаться. Можно было догадаться, что ты так и сделаешь,
