и выдыхать. Бесполезно. Боль нарастала, закручиваясь спиралью, давила на рёбра, рвалась наружу криком. Сквозь нарастающий гул в ушах пробился отрывистый приказ магистра:
— Выйти, всем. Немедленно, выйти.
А потом прозвучало рядом:
— Тэффи, отпусти себя. Не бойся. Я держу.
И я послушалась. Крик вырвался из груди красными, жёлтыми, оранжевыми языками пламени, соткавшимися в огненную завесу. Боль разметала меня на тысячи пылающих искр. Я отпустила её. И, кажется, сама исчезла. Не знаю, сколько времени это продолжалось, но оборвалось так же резко, как началось. Только теперь я ощущала себя лёгкой как пушинка, и опустошённой.
— Умница, — услышала я спокойный голос магистра и открыла глаза.
В комнате всё было по-прежнему. Хотя нет, не совсем, появился лёгкий запах гари. Я огляделась. Мои ладони лежали на подлокотниках кресла и из-под них поднимались струйки дыма. Я осторожно разжала сведённые судорогой пальцы одной руки, затем другой. С руками было всё в порядке. Но на бархатной ткани кресла остались обгоревшие следы от моих ладоней.
— Всё в порядке, я успела поставить щиты, поэтому остальная мебель уцелела, — магистр сидела напротив меня и… улыбалась.
— Что со мной было?
— Твой дар сделал рывок. Удивительный всплеск. Не знаю, что такого рассказал тебе баронет, но надо его поблагодарить. Теперь я догадываюсь, да нет, я знаю, от какого источника зажглась твоя искра.
Я вопросительно посмотрела на неё.
— Ну нет, теперь моя очередь хранить секреты, — магистр всё ещё улыбалась, но глаза стали печальными.
— Что со мной теперь будет?
— До осеннего набора в академию будешь заниматься под моим руководством, и гораздо серьёзнее, чем прежде. А потом в столицу.
— Но я не хочу.
— Учиться?
— В столицу не хочу. Вам же нужны маги-целители.
— Ты не целитель, девочка, ты…, — магистр Фрея замолчала, задумчиво на меня посмотрела, — а впрочем, пока попробуем использовать твой дар здесь и заодно поучим тебя маскировать его под целительский. А то, слишком уж он приметный.
* * *
Веба ко мне больше не пустили. Магистр повторила ему ещё раз, что я слишком слаба для любых встреч, и добавила, что, когда меня навестил с расследованием Ингар, со мной случилось то же самое. Это не было правдой. Но объясняло мой внезапный обморок.
Порой я задавалась вопросом, зачем он приезжал. Ведь не для того, чтобы сообщить мне про помолвку Вилены с… Но, едва я подходила к истинной причине своей вспышки, приходилось обрывать себя. С каждым разом останавливать поток саморазрушающих мыслей получалось всё легче.
Очень помогала увлекательно-однообразная насыщенность дней. Меня больше не надо было проверять и убеждать заниматься. Магистр, как и обещала, учила меня целительству. Я продвигалась мелкими шажочками, повторяя по сотне раз, то, что не получалось. А не получалось сразу почти ничего. С магией обычно рождаются, и чаще всего её сила нарастает постепенно, ступенями. На меня же это всё свалилось неожиданно и во взрослом возрасте. Даже остановить кровь и прижечь сосуды в ране, чем легко овладевают дети, могло причинить серьёзный вред, когда за дело бралась я. Дети начинают с собственных царапин, а я уже давно не падала, обдирая коленки.
Сначала мне начали доверять мелкие порезы и царапины сестёр и только под присмотром магистра, которая могла в любой момент прикрутить фитиль моей стихии. Но постепенно меня подпустили и к более серьёзным ранам, а из глаз сестёр обители пропала настороженность, когда им приходилось прибегать к моим услугам.
Кропотливая работа со стихией отнимала столько сил, что я едва успевала вечером поесть. Лора помогала мне вымыться, раздеться, а порой и добраться до постели. Засыпала я прежде, чем голова касалась подушки.
И спала я чаще всего без сновидений, но несколько раз просыпалась с криком, потому что передо мной вставало лицо Белого мага. В этих снах я смотрела на него глазами погибшего магистра, и последнее, что я видела — летящее в меня воздушное копьё.
— Ты должна взять сон под контроль, это не просто твой страх, — сказала мне однажды магистр. — Пока ты не разберёшься, почему он повторяется, пока не досмотришь его до конца, от кошмара не избавишься.
— Но как удержаться? Меня выбрасывает.
Магистр развела руками:
— Нет рецептов. Я могла бы дать тебе снадобье крепкого сна, но, если ты не готова принять правду, тебе оно только повредит. Ты вылетаешь из сна в тот момент, когда он становится для тебя опасным. Снадобье свяжет тебя, и ты не сможешь вовремя проснуться. Нужно дать добровольное согласие остаться во сне.
Я пыталась настроиться, но каждый раз при виде летящего мне в сердце воздушного копья, я снова и снова просыпалась с криком.
* * *
— Госпожа, вы просили разбудить вас пораньше, — заботливый голос Лоры остался моим единственным светлым напоминанием о прошлом.
Ах нет, не единственным. Лора, видимо, приоткрыла окно и вместе с потоком прохладного воздуха в келью проникла неуверенная птичья трель. Я улыбнулась, не открывая глаз, и прислушалась. Первую птицу поддержала вторая, затем присоединились сразу несколько. Трели чередовались с падающими на подоконник звонкими каплями. Вчера ещё ветер бросал в окно хлопья снега, а сегодня неужели весна? Настроение взлетело до небес, когда моего обоняния коснулся почти забытый запах маори.
— Лора! Где ты взяла ягоды? — я распахнула глаза и потянулась за чашкой, над которой поднимался ароматный пар.
— В обители на леднике всегда есть небольшой запас ягод.
— Но ведь его хранят для снадобий? — я нахмурилась.
— Скоро пойдут новые, до лета хватит запаса, — успокаивающе сказала Лора, поставив на тумбочку целый кувшин божественного напитка. — Это угощение от магистра к вашему дню рождения.
Я ахнула. Как давно я перестала интересоваться датами? Дни шли ровной чередой. Выходные дни в обители не отличались от будней. Немудрено забыть о таком маловажном событии, как собственное восемнадцатилетие.
Лора вышла и через минуту вернулась, неся в руках керамическую вазу с фиолетовым облаком цветов на тонких прутиках.
— Даури, — выдохнула я, вылетая из постели и обнимая свою Тень. — Спасибо. Совсем о них забыла.
— Вот уж не за что, — Лора отвернулась и мне показалось, что она смахнула слезу.
Раньше весной мы обязательно нарезали несколько букетов из веток кустарника даури. Простые голые прутики смотрелись странно в изящных шатзийских вазах. Но это если не знать, что случится с ними через несколько дней. Я ждала этого, как волшебства. В тепле прутики быстро согревались, и на них распускались цветы нежного сиреневого оттенка, ещё через день появлялись зелёные листики.
Это чуть позже все холмы вокруг замка покрывались розово-сиренево- фиолетовым ковром, а у меня в
