воспользоваться, — заявил виконт. — Потому что умрёшь здесь и сейчас. А я продолжу собирать своё состояние на дороге в Сен-Марко. Это ведь честная сделка: им — кровь, мне — деньги. И когда я буду достаточно богат, Орианна де Бомон, как любимая племянница старого коннетабля Сен-Марко будет моим пропуском ко двору.
— Ах, да, Орианна, — печально кивнул Марк. — Она ведь нужна тебе только как этот самый пропуск. Ты не испытываешь к ней чувств, иначе бы не стал спокойно смотреть, как я оказываю ей знаки внимания.
— На самом деле я надеялся, что ты соблазнишь её. Твоя слава губителя женских сердец едва ли не превосходит славу воина. Если б это случилось, я бы не стал отказываться от брака, но у меня была бы возможность в качестве платы за покрытие её позора потребовать увеличения приданого и, может быть, право стать наследником Лианкура.
— Ты плохо знаешь старика, — заметил Марк. — Если он упрётся рогом, то сдвинуть его невозможно, а на любое давление он отвечает молниеносным ударом в самое чувствительное место. Не стоит его недооценивать.
— Это уже моя проблема, — усмехнулся Гастон. — Получится у меня или нет, ты этого не увидишь. Ты всё сказал верно, я привлёк этих двух нелюдей и их старика, чтоб грабить проезжих ротозеев на дороге, а потом прятал трупы в шахте. С де Дре было несложно договориться. Он глуп и жаден, и не лез в мои дела. Мой план безупречен, и я не собираюсь отказываться от него. В конце концов, не все ж такие умники, как ты. Да и ты попался на такую простую уловку, явился сюда и сам вошёл в ловушку.
— Я сделал это намеренно, — признался Марк. — Неужели ты думаешь, что зная, кто ты на самом деле, я пошёл бы с тобой ночью неизвестно куда? У тебя должно было появиться ощущение, что ты всё контролируешь, и обманутый им, ты, а не я, вошёл в ловушку.
— О чём ты говоришь?
— О людях, которые стоят за дверью.
Гастон настороженно обернулся.
— Ты блефуешь.
— Проверь, — улыбнулся Марк.
Гастон, вытащив кинжал из ножен, поднялся и кивнул оруженосцу, который отодвинул засов и приоткрыл дверь. Ничего не произошло. Он выглянул в коридор, и тут же исчез в темноте, а в подвал с мечом наперевес ворвался Шарбо, за ним следовали его люди. Двое из них тут же прижали немого слугу к стене, впрочем, он и не думал сопротивляться. А Теодор бросился к виконту, но тот с яростным рычанием обернулся к Марку и, с ненавистью взглянув на него, метнул кинжал за мгновение до того, как был сбит с ног.
Передав его своим спутникам, Шарбо кинулся к Марку и увидел торчащую из его груди рукоятку кинжала.
— Дьявол! — закричал он в отчаянии, падая рядом на колени. — Лекаря, быстро! Если он умрёт, старик убьёт меня!
Но Марк этого уже не слышал.
Ему не хотелось открывать глаза. Вернее, он пытался это сделать, но веки словно налились свинцом, и он не стал делать повторных попыток. Он устал, плечо болело, и левую руку он не чувствовал, словно её не было, но это его почему-то не беспокоило. Ему нравилось просто так лежать в тепле на мягкой постели, временами соскальзывая то ли в забытьё, то ли в крепкий сон. Он слышал чьи-то приглушённые голоса рядом, кто-то касался его руки и шеи, мягкая влажная ткань скользила по его лицу, губ касалась прохлада кубка, и он ощущал во рту сладковатый вкус разведённого водой вина, а потом снова засыпал.
Он знал, что однажды ему придётся проснуться и открыть глаза, но он всё отодвигал этот момент, наслаждаясь этой неподвижностью и расслабленностью. Если б не плечо, он был бы счастлив, но оно болело, напоминая ему о чём-то, о чём он не хотел вспоминать. В памяти из жуткой темноты выступали тела с разорванными шеями, рычание зверя и злая усмешка виконта де Шательро. Это было неприятно, и он уже знал, что всё это осталось позади. Он сделал всё, что мог, и теперь имеет право на покой и тишину.
Этот миг всё-таки настал. Он проснулся и глубоко вздохнул, прислушиваясь к собственному телу. Плечо болело, левая рука занемела, но была на месте, дыхание стало ровным и свободным, в голове прояснилось, и он снова вспомнил, как сидел у стены в тёмном подвале, а над ним возвышался довольный собой де Шательро. Он и метнул в него кинжал, Марку едва удалось слегка отклониться, чтоб избежать смерти, и всё же острый клинок настиг его. Однако он снова остался жив, и чувствовал себя неплохо. Кажется, он отоспался на месяц вперёд.
Он открыл глаза и какое-то время смотрел на тёмные доски внутренней части балдахина. В комнате было темно, только несколько свечей распространяли вокруг своих подрагивающих на сквозняке огоньков немного рыжеватого света.
— Он очнулся! — услышал он рядом голос Орианны. — Теодор, ты слышишь? Он открыл глаза!
Раздались шаги, из гостиной в спальню вошёл Шарбо и тревожно взглянул куда-то в сторону. Марк посмотрел туда и увидел маркиза де Лианкура, сидевшего в кресле у его кровати. Взгляд старика был мрачен. Встретившись с ним глазами, он резко поднялся и вышел из комнаты. Послышался стук захлопнувшейся за его спиной двери.
— Дядя расстроен, — объяснила Орианна, склоняясь над Марком. Она присела на краешек кровати и теперь осторожно коснулась пальчиками его лба. — Как вы могли так рисковать собой, ваша светлость? — с упрёком произнесла девушка. — Вы всех здесь перепугали. Дядя просидел у вашей кровати весь день, он ни с кем не говорил и не отвечал на вопросы. Мне даже показалось, что он немного не в себе.
— Он боялся, что вы умрёте, — пояснил Теодор и сел в освободившееся кресло. — Если б кинжал вошёл чуть ниже и правее, он пронзил бы вам сердце. К счастью, клинок наткнулся на ребро и скользнул в сторону. Рана не слишком глубокая, и хоть задела лёгкое, неопасна для жизни, особенно учитывая ваш возраст и отменное здоровье. Но, чёрт возьми! Это действительно было неосторожно, пойти с этим разбойником куда-то без охраны!
— А вы на что? — поинтересовался Марк, попытавшись приподняться, и Теодор тут же вскочил, чтоб помочь ему и подложить под спину ещё одну подушку.
— О чём вы говорите? — уточнил он, присев после этого на кровать рядом.
— Я знал, что вы следуете за мной по пятам. Ваш соглядатай давно мне примелькался. Я сказал капитану, что ухожу с Шательро и принял меры, чтоб вы следили не
