нет никаких идей, чтобы дать их вам.
Я могу поделиться своими мыслями, но это не будет интеллектуальным обсуждением. Это будет общением разумов, но к этому этот Совет не может быть готов. Они ведь уже решили, что является правильным, кто является мессией. Они уже решили, что Бог существует. Так что же теперь остается для обмена?
У вас есть своя теология, уже решенная другими, не вами. Вы одолжили ее, и теперь вы чувствуете себя смущенными из-за моих идей. Если мои идеи так смущают вас, то это достаточное доказательство того, что вы не знаете, что такое истина; иначе, какой смысл вести обсуждения в течение трех лет? Кто я такой? Я не обсуждал тех ребят даже в течение и трех дней, не говоря уж о трех годах. А они, должно быть, написали великие теологические книги…
Возможности обмена нет; но на инстинктивном уровне все является обменом. Вы даете что-то, вы берете что-то — и прилагаются все усилия, чтобы взять больше, чем дать. В этом вся трудность всех супружеских пар в мире. Жена продолжает говорить: «Я люблю тебя, а ты меня не любишь». Муж говорит: «Как мне тебе доказать? Я люблю тебя». Но ни один не может убедить другого.
Дело не в убеждении. Но почему возникает вопрос: «Ты любишь меня меньше» или «Я люблю тебя больше»? На инстинктивном уровне любовь — количество. Вы можете измерить ее — сколько килограммов вы отдаете и сколько килограммов вы получаете обратно, в обмен. И вы можете увидеть, кто в проигрыше. Это деловая сделка. И люди постоянно ссорятся и стараются урвать друг от друга как можно больше.
Но когда любовь идет к уровню осознанности, когда она лишена биологического рабства, когда она свободна от биологии… это не значит, что вы не можете заниматься любовью с кем-нибудь. Вы можете заниматься любовью с кем угодно, но теперь любовь будет иметь совершенно иное свойство. Она никоим образом не будет находиться в зависимости, находиться под давлением природы. Она будет исходить из вашей свободы; вы можете делиться ею.
Правильным словом, которое надо применить, будет… это будет просто слово «игривость». Да, вы можете играть с чьим-то телом. Вам нравится это тело, вы наслаждаетесь этим телом, вы наслаждаетесь теплом этого тела, вы наслаждаетесь очертаниями этого тела. Вы можете быть игривыми, и здесь нет бизнеса.
Фактически, вот почему — наряду со многими другими причинами, это также одна из причин — я выступаю в защиту методов контроля деторождения, в то время как все религии против них. Вы будете удивлены, узнав о том, что происходит в умах пап, шанкарачарьев, имамов, раввинов. Вы не могли и думать о том, что, возможно, они даже не осознают себя, но я хочу, чтобы это было ясно вам и им. Вот факт, который постоянно стоит в умах религиозных людей:
Если методы контроля деторождения станут распространяться больше, тогда секс станет игривостью.
Тогда вы не сможете назвать его грехом.
В этом ничего нет, нет никакого греха. Два человека, наслаждающиеся теплом друг друга, — в этом нет проблемы. Они не могут порицать секс, они не могут порицать вас за то, что вы — в кабале, что вы — раб. Они не могут сказать вам: «Вы — лишь средство в руках биологии», так как методы контроля деторождения делают вас способными, даже если вы не осознаете этого, они делают вас способными превратить секс в игривость; а это опасно. Вся их теология разрушится, так как ни в одном священном писании не было и мысли о том, что появятся методы контроля деторождения.
Они были счастливы с сексуальным рабством, так как тогда они могли порицать его, а вы не могли спорить — так ясно, что это рабство, а никто не хочет быть рабом, поэтому подавляйте его, избавляйтесь от него. Но дилемма состоит в том, что чем больше вы подавляете его, чем больше вы стараетесь уйти от него, тем больше вы оказываетесь вовлеченными в него. Только посредством игривости есть возможность когда-нибудь внезапно выбраться из него, поскольку тогда секс больше не является серьезным бизнесом.
Вы должны помнить основное: если вы с чем-то боретесь, то вы должны оставаться на том же уровне; иначе, как вы сможете продолжать борьбу? Если вы боретесь с сексом, то тогда вы не можете выйти за пределы своего инстинктивного уровня — это невозможно, — поскольку, кто тогда будет бороться? Если вы начнете двигаться вверх, то все те волки в вашем подсознании, с которыми вы боретесь, убегут как одержимые. Вы не можете оставить то место, вы должны постоянно быть там, сражаясь, подавляя. Возможно ли преобразование для человека, который борется со своей собственной природой? Это невозможно.
Примите это как категорический принцип; для него нет исключения. С кем бы вы ни сражались, вы должны оставаться с тем человеком, в том состоянии^ в том пространстве. Но если вы игривы, то это совершенно другая вещь. Если вы на фронте, на войне, вы не можете сказать солдатам, находящимся по другую сторону: «Сейчас я чувствую себя уставшим; мы сейчас пойдем домой, а завтра продолжим». Вы не можете так сказать. Если вы повернетесь к ним спиной, тогда тот парень сразу же выстрелит в вас и покончит со всей вашей усталостью.
На фронте вы не можете так сделать, но если вы с кем-то играете, играете в карты, вы можете сказать: «Сейчас я устал. Мы начнем завтра; мы можем даже начать с того места, на котором остановились». Здесь нет проблемы, это только игра.
Пусть ваш мир инстинктов станет игривостью…
И этого боятся все священники в мире. Они постоянно порицают меня по той простой причине, что я даю вам шанс вырваться из тисков вашего инстинкта. Но это также и тиски священника; это также тиски человека, занимающегося порнографией.
Если вы сойдете с уровня инстинктов, то вы освободитесь от священника, папы и человека, занимающегося порнографией. Человек, занимающийся порнографией, и священник используют одну и ту же методологию. И они — партнеры, знают они это или нет, они в одном и том же бизнесе.
Вы будете удивлены, когда узнаете, что в племенах аборигенов вы никого не сможете заинтересовать обнаженностью, порнографической картинкой. Вы никого не можете
