столкнулась с очень интересным моментом, когда одна моя клиентка при личной консультации рассказывала мне про формальные отношения с отцом, и тогда я поняла, что такое явление я могу назвать «эмоционально мёртвый отец», когда отношения настолько формальные, что отец проявляет полнейшее безучастие в жизни малышки обесценивая ее личность как таковую. — Росс не смогла сдержать разочарованного вздоха. — к сожалению, в будущем, эти малышки вырастают в женщин не получившись в отношениях с папой той стабильности, безопасности, доверия, ласки, принятия восхищения и любящего взгляда, что в отношениях с будущим партнером начинают бороться за любовь путем конкурирования, и не только в профессиональной сфере, но еще и в быту. Просто представьте, внутри этой взрослой женщины спрятана маленькая девочка. Она спрятана надёжно в кокон, как ребенок спрятан в теле матери до рождения и полностью защищен от внешнего мира. Просто представь, как эта маленькая девочка кричит, как она тратит все силы на то, чтобы доказать, что она достойна любви.
— Неужели ты хочешь сказать, что эту женщину могла спасти простая ласка? — удивилась Шейла.
— Да. Просто вспомни себя маленькой девочкой. Гипотетическая ситуация, когда ты идешь за ручку с папой и вдруг он тебе говорит что-то хорошее. — улыбнулась Вика. — ты ведь начинаешь этим гордится, тебе тепло от этого. Лично я, всегда хотела услышать от своего отца примерно такие слова: «Моя девочка, ты замечательная. Я люблю тебя и рад, что у меня есть такая дочь, как ты. Я горжусь тобой и всегда поддержку, чтобы ни случилось.» Это ведь так важно слышать в детстве. Своим клиенткам, я всегда говорю «Пишите «письмо папе»».
— Письмо папе? — удивилась Шейла. — настоящее письмо?
— Нет. Письмо папе это письмо, которое они пишут мне, а я делаю вывод и пытаюсь помочь дальше. Письмо состоит из следующих частей, обычно они начинаю с того, что они описывают «Ты сделал со мной….» и описывают все то, что причиняло боль, страдания в детстве и сейчас. «Вот то, как я относилась к этому тогда»….и они описывают чувства в момент написания. «Я чувствовала себя одинокой, беззащитной, ненужной, нелюбимой и т. д»…и описывают, как это повлияло на их жизнь. Они описывают испытания, через которые прошли, описывают, что узнали о любви в детстве, как это повлияло на чувство собственного достоинства, самооценку и поведение в отношениях. Завершают они письмо пунктом «Я хочу от тебя сейчас…»и пишут все, что хотели сказать, но не решались. Это может быть все что угодно: чистое желание услышать слова гордости, любви, желание впервые в жизни просто разрыдаться на его плече, а может и самое настоящее желание, чтобы он просто исчез из ее жизни.
По прошествии стольких лет, имея, скажем там, опыт инцестуального секса (морального и физического), я много размышляю о таких темах, как “любовь”, “привязанность”, “нежность”, и стараюсь анализировать каждое понятие по отдельности и совокупности вместе, но сейчас, я веду большую работу для шкатулки “Pandora” и вот к чему я пришла: инцест — это гораздо больше, чем следствие какой-то сексуальной ориентации, и причины его лежат в области полового чувства к конкретному человеку в семье. В моем случае, речь идет о получаемом удовольствие, где мой папочка и я, его дочь, прекрасно понимаем цену удовольствия, понимая, что это наша самая настоящая семейная тайна, и если секс — это совершенно нагое, и самое нежное чувство, а самое главное — естественное, то для общества это красная тряпка и не более. Конечно, папа всегда говорил, что я стану старше и встречу своего будущего мужа, но я всегда отрицала такой исход всех событий. В конце концов, все мы любим кого-то из семьи до потери сознания (это может быть любовь сына к матери, дочери к отцу, племянницы к дяде и прочее) и сторона, что обжигается, прекрасно понимает, что секс становится более сладостный только когда получаем с родным человеком. Впрочем, предрассудки табуированности обществом инцестуального секса, мешают видеть и признавать, что инцест — прямая дорога к настоящим чувствам свободы и сладкого самодовольства с примесью наслаждения.
Оборачиваясь назад, я понимаю, что дни, проведённые с папой в детстве отличались кардинально от моих сейчашних чувств. В детстве, мне казалось, что мои отношения к папочке должны быть нашей с ним тайной, ведь с каждым проведенным с ним днем, я любила его все больше и больше, и черт возьми, но сейчас я люблю его самой страстной любовью, в которой перемешалось все: и чувства любимой и любящей маленькой дочери и желание взрослой похотливой женщины, которая хочет испытывать такую бешеную страсть, какая другим дана очень редко. Сейчас все проще…мне все это нравится все больше, и так сладко щекочет нервы, психику, всего того нашего, на что наложено глупое табу и даже сама мысль, что я любима папочкой сводит иной раз с ума. Впрочем, знакомые женщины до сих пор не упускают возможности пофлиртовать с ним, строят ему глазки, пытаются даже порой, зная конечно, что я его дочка и ничего больше, но тем не менее пофлиртовать с папочкой, и только он…чувствуя, как я впиваюсь коготками в его спину скрывая явную ревность, крепко сжимает ладонь на моей талии позволяя немного капризов. Ведь своих девочек нужно баловать, правда?
Помню, как несколькими днями ранее я решила зайти в комнату к отцу, чтобы просто посмотреть на него. Он спал крепким сном, и тут в голове промелькнула мысль, как сильно я люблю своего отца. Я легла рядом с ним, крепко обнимая и утыкаясь носом в плечо вспоминая, как это было раньше. Закрыв глаза стала придаваться самым сладким моментам, когда папочка крепко прижимал к себе, обнимал меня пока я была маленькой и кажется, тогда я была по-настоящему счастлива. Как он проснулся я почувствовала сразу, но виду не подала. Папочка побоялся шевелится, дабы не разбудить свою девочку, что так сладко спит с ним в обнимку. Я чувствовала все: его смущение, его любовь. Чувствовала, как его взгляд скользит от моего лба все ниже и ниже постепенно останавливаясь на выпирающей из под облегающей ночной рубашки аппетитной груди. Он боролся со своим желанием долго, но все же сдался. Желание прикоснуться ко мне оказалось сильнее. Его крепкая ладонь нежно поглаживала мою грудь, и я старалась всеми силами не выдавать себя. Дыхание стало чуть иначе, но папа думал, что я все еще спала. Моя ладонь сползла по его животу и упала на
