настаивал, чтобы он оделся, он начал ругаться, назвал меня городовым. Я послал дворника за понятыми — дворниками. Я требовал от него удостоверения его звания.
СУДЬЯ. Но чем же мог он удостоверить вас? Вам же известно, что к женщинам легкого поведения ходят ночью всякие мужчины и, конечно, паспортов с собой не носят?
ГРОТИНГ. Это уж не мое дело. Я искал подозрительных людей, исполнял данную нам инструкцию. И дворники уговаривали его одеться, но он ничего не слушал. Дворник хотел надеть ему сюртук, но он не давался, сопротивлялся. Его и свели в участок. Мы полтора часа напрасно уговаривали его идти. Надо же было что-нибудь сделать? В участке он неясно говорил, где живет. Указывал, что торгует на Александровском рынке.
ПОМОЩНИК ПРИСТАВА КАПИТАН МЕЛАРТ (из-за барьера). Это при мне было. (Подходит к судейскому столу.)
СУДЬЯ (Меларту). Говорили вы Громову, что его поведут домой, а вместо того отправили в часть?
МЕЛАРТ. Если бы он жил в нашем участке, мы могли бы послать городового удостовериться. А то он в другой совсем части живет.
СУДЬЯ. Ведь участок, в котором он живет, рядом с вашим?
МЕЛАРТ. К нам ночами много приводят разных людей, и всех рассылать по домам с городовыми нельзя — городовых не хватит.
ПОГАНЬКО. Но по закону нельзя же арестовывать людей без всякой причины.
ГРОТИНГ. Он мною не был арестован, а только доставлен в участок.
ПОГАНЬКО. Несправедливо, посажен в арестантскую почти на сутки, вместе со всякими мошенниками, бродягами. А это ему оскорбление.
МЕЛАРТ. Он был посажен для вытрезвления, а это не может его оскорбить. Выпустили его утром.
СУДЬЯ (Гротингу). Вам говорил господин Юнг, что оканчивает дело у себя?
ГРОТИНГ. Да, Громов и у меня просил извинения, и я ему извинил. Он был не в трезвом виде, и я на него не претендую за то, что он меня оскорбил. В участок привели его под руки.
СУДЬЯ. Как же, в протоколе сказано, что принесли на руках?
МЕЛАРТ. Это я могу объяснить. Если сказано «несли», это значит, поднимали на ступеньки лестницы в участок, куда сам он не шел. Привели его в рубашке и белых брюках.
СУДЬЯ. Зачем посылали протокол к господину Жерве?
МЕЛАРТ. Господин Жерве — чиновник особых поручений при обер-полицмейстере, а не начальник секретной полиции. Посылали за слова: «Я сам плачу жалованье Трепову». Для доклада обер-полицмейстеру, за выражение о нем.
СУДЬЯ. Были у него руки связаны или нет?
МЕЛАРТ. Нет, свободны.
ПОГАНЬКО. Я докажу, что были связаны, что на нем рубашку изорвали, что на руках остались рубцы от веревок.
МЕЛАРТ. Правда, его в участке уже одели. Полиция к нему претензии не имеет и считает дело конченным. Приводили же его только для удостоверения личности.
СУДЬЯ (городовому Томашевичу). Что вы знаете по настоящему делу?
ТОМАШЕВИЧ. Я зашел на квартиру вместе с господином околоточным и с дворником. Посмотрели туда-сюда, все ладно. Господин околоточный спросил женщину: «Там кто?» Про третью комнату то есть. «Гость, — говорит, — у женщины». — «А где женщина?» — «Вышла». — «Как же гость-то там один? Этого нельзя». Вошли туда. Видим, бутылки, а он в одной рубашке на диване валяется…
СУДЬЯ. Как же, господин Гротинг говорил: на постели. А вы толкуете: на диване.
ТОМАШЕВИЧ. Точно, будто на диване сидел. Может, я и не досмотрел. Спросили его: зачем он сидит? «Какое, — говорит, — тебе дело? Велико лицо — околоточный! Солдат, больше ничего!»
СУДЬЯ. Зашли вы в квартиру на шум или вас позвали?
ТОМАШЕВИЧ. Нет, просто поглядеть мазуриков или воров. Про женщину, что там живет, не справлялись. В нашем участке все мошенники пробавляются. Такое уж место поганое. Недавно, вон, лакей обокрал судью 19-го участка да сюда кутить с деньгами и удрал. Ну, тут его и поддели… Ему велели одеваться, чтобы в участок. А он: «Нет, не пойду. Сдачу жду от девки». Да еще шумит, бранится. «Ну, бери вещи свои да идем». Тоже не слушает. Один дворник взял вещи, а двое повели его под руки. Но не вязали. На руки, точно, подымали, чтобы ноги не волочил. Господин околоточный не ругал его, а он был выпивши и буянил.
СУДЬЯ. Где именно он буянил, и действительно ли его вели, а не несли? Сам господин Меларт говорит, что по лестнице несли.
ТОМАШЕВИЧ. В квартире буянил, потому что ослушался приказания. А про лестницу не приметил в суетах: его дворники тащили. Так, может, и несли маленько, где упирался. Это тоже бывает.
СУДЬЯ. Из участка его обещались отпустить домой или нет?
ТОМАШЕВИЧ. Не слыхал. Наше дело — привел, и ступай на свое место. Потому не знаю ничего про их разговор. Мы провозились с ним с 12 до 2 часов ночи.
СУДЬЯ (квартирной хозяйке Целес). Громов пришел к вам по знакомству или нет?
Целес показывает ломаным русским языком, что околоточный, придя в ее квартиру в 12 часов ночи, осмотрел ее комнаты и кухарки, а затем пошел в комнату, в которой сидел Громов. Сцену, произошедшую между Громовым и околоточным надзирателем, она рассказала почти во всем согласно с показаниями Поганько.
СУДЬЯ (дворнику Михайлову). Звали вы околоточного в квартиру Целес и знали ли, что у нее живет женщина?
МИХАЙЛОВ. Да, точно, они искали бродяг. А я говорил, у нас их не бывает, какой-то только господин пришел к женщине. Господин околоточный знал, что у Целес живут женщины.
СУДЬЯ. Вы вошли в квартиру вместе с околоточным и городовым или нет?
МИХАЙЛОВ. Как сказать-то? Вошли-то, правда, вошли. Да мы остались в передней, потому как не наше дело. Мы — люди подначальные, должны слушаться.
СУДЬЯ. Долго ли продолжались переговоры между околоточным и Громовым?
МИХАЙЛОВ. С четверть часа, кажется, не больше.
СУДЬЯ. Какими словами шли переговоры?
МИХАЙЛОВ. Славами-то, разумеется, простыми. Околоточный звал Громова в участок, а тот не хотел идти. «Пожалуйте», — говорит околоточный. А он: «Не иду». Ну, и дальше — больше. Вышел шум, поднялся крик.
СУДЬЯ. Говорил Громов, что живет в Спасском переулке, и потому просил свести его в свой участок?
МИХАЙЛОВ. Этого я не слыхал. В участке насчет обер-полицмейстера вышло у них маленькое коленцо… Ну, да пустяки.
СУДЬЯ. Выражался околоточный в квартире Целис, что и ее стащит в часть за заступничество за Громова?
МИХАЙЛОВ. Нет. Околоточный послал меня за дворниками. И, пока я ходил, может, у них там что-нибудь и вышло. Так это без меня. А когда я привел дворников, его и поволокли. Он лег, было, на лестнице… Руки
