прыгнул с места и кубарем покатился по земле. Еще не придя в себя от головокружительного маневра, он вскочил, скрестив мечи в ожидании неминуемого удара. Но перед ним лежала туша тролля, а из-под нее выглядывали руки и голова в смятой шляпе. «Насчет разреза глаз я оказался прав», — мимоходом заметил ошарашенный таким зрелищем Юрий.
Он не видел, как бумеранг, набрав силу и скорость, с силой ударил тролля между лопаток, толкнув вперед. Теперь под его удар попадал растерявшийся лучник, а дубина так и осталась запрокинутая над головой. Огромная туша, потеряв устойчивость, повалилась на не успевшего отскочить стрелка.
Баммм! Звонкий звук раздался над ареной, возвещая, что первый раунд закончен. Время пролетело удивительным образом незаметно. Юрий встал, безвольно опустив руки. Удар гонга словно лишил его сил, а мечи, казалось, стали весить каждый под тонну. Еще недавно он был способен вертеть ими замысловатые фигуры, а теперь они гирями тянули вниз обессилившие руки.
Сбросив ипостась, ему стало легче, и он смог наблюдать, как напротив него поднимались и отряхивались два парнишки, стараясь не смотреть ему в глаза. Юрий пожал плечами и неторопливо, под одобряющие крики зрителей, пошел в сторону своего вагончика. То, что они с Малибеком не проиграли бой, это факт, но и победа чувствовалась с привкусом неприятной горчинки. Слишком трудно она далась.
Боровски был того же мнения. Он хмуро встретил на пороге вагончика и коротко бросил:
— Плохо.
— Что не так? — устало произнес Юрий, садясь прямо на пол.
— Главный бой не первый и не второй, а последний. Малибога уже ранен, то есть наполовину выведен из строя. Из противников кто-нибудь физически пострадал? Нет! Значит, они выйдут отдохнувшие, учтя ваши сильные и слабые стороны. Эти два раунда — проверка боем. И, считайте, что первый вы проиграли.
— Это не факт, — Юрий хотел отдохнуть и просто закрыл глаза, показав, что больше разговаривать не желает.
— Вы все слышали? — произнес Боровски в сторону Гарри. — Вся надежда на вас, марш на выход!
— А раньше об этом нельзя было сказать? — не утерпел Юрий.
— Раньше я об сам не знал. Но догадался по стилю боя. А ты нет, потому что бестолков. Слушай меня и тогда хоть чему-то научишься в своей никчемной жизни. Чего стали, рты разинув? Особое приглашение нужно? — Боровски резко повернулся к тройке бойцов второго раунда, прислушивающихся к разговору.
В приоткрытую дверь на миг ворвались радостные крики зрителей и тут же пропали, как только она закрылась. «Оказывается здесь неплохая шумоизоляция, — непроизвольно сделал заметку для себя Юрий. — Но кого это так приветствовали жаждущие крови дегенераты, неужели нашу команду?» Пусть бой и не оказался смертельным, как его запугивали, но публику, пришедшую поглазеть на бьющихся ради ее потехи гладиаторов, он по-другому не воспринимал.
— Противники красуются, — словно в ответ на его мысли, пояснил выглядывающий в окно Боровски. — Демонстрируют свои боевые ипостаси.
— Что же там необычного? — подниматься Юрию ужасно не хотелось.
— Ой, смотрите, змея! — вскрикнула Юки, тоже прильнувшая к экрану в большой мир. — Большая, как анаконда! Нет, гораздо больше! Разве такие бывают?
— Какого бионика сварят, такой и бывает, — скривился лежащий на лавке Малибек. — Любая химера оживет.
Его одна рука свисала, как плеть, а второй он прикрывал над ней плечо. Судя по его виду, ранение было серьезным, раз так заставило переживать боль при возвращении из ипостаси. Перехватив взгляд Юрия, грустно покачал головой:
— Лик принимает удар на себя, а переживаешь его последствия здесь, — он постучал пальцем по виску. — Что пробили, то и болит. Пройдет, конечно, но нужно время.
— Негром ты смотрелся забавно, — улыбнулся Юрий, подумав, что его слова будут ему поддержкой. — Спасибо за выручку, кстати.
— Без этого никак. Двое всегда сильнее, чем один, а трое сильнее двух. Кто это поймет, тот и выиграл.
— Хорошо, когда вы это поймете перед боем, а не после, — презрительно бросил через плечо Боровски. — До некоторых туго доходит, как я посмотрю. Иначе, Малибога, не сидел бы ты сейчас с неподвижной рукой.
Он оторвался от окошка и, шумно выдохнув, пошел в сторону невысокого столика в углу вагончика. Юрия раньше не интересовали детали внутреннего интерьера этого нехитрого помещения, зато теперь он с удивлением рассматривал поставленные друг на друга ящики пива, образовавшие над полом небольшую пирамиду.
— Пиво улучшает заживление ран, придает бодрость и отвагу, — Боровски кинул банки Малибеку и Юрию.
Юрий не удивился, когда для того, чтобы поймать на лету жестянку, он просто не думая вскинул руку. Реакция у него улучшалась чуть ли не каждым часом. Зато у Малибека были проблемы — банка не только пролетела мимо раскрытой ладони, но и ударила по больной руке. Зашипев и выругавшись вполголоса, но брезгливо отпихнул ее ногой, и та покатилась обратно к ногам Боровски.
— Это что за дамочка в красных сапогах? — послышался удивленный голос Юки. — А каблуки-то, каблуки какие!
— Вампир это, — Боровски с хлопком сорвал крышечку с банки и с наслаждением вылил ее содержимое в рот. Рыгнул и добавил: — В программке так заявлено.
— Что-то давно я вампиров не видел, — Юрий заставил себя подняться и сунул нос в окошко.
Но, вместо дамочки, он увидел переминающихся с ноги на ногу нескольких молодых людей и составленную из шариков фигуру, похожую на рекламного человечка «Мишлен».
— Этот, что ли вампир? — удивился он. — А почему без сапог?
— Опоздал, — поморщилась Юки и повернулась к Боровски: — Почему нельзя было предупредить об ипостасях противника заранее? — она выхватил банку из руки Юрия и в один глоток осушила половину. — Ты за кого вообще, Боровски? Тебе заплатили магитом, чтобы мы проиграли?
— Не твое дело, — оскалился тот в ответ. — Я делаю бизнес, а ты всего лишь инструмент. Как лопата для землекопа или грабли для крестьянина. Твое дело телячье, скажу тебе идти, ты и пойдешь. А уж на бойню или в поле травку пощипать, это определяю только я. И не надо на меня так смотреть, будто я украл твое счастье! Вы все равно продуете, потому что та команда гораздо сильнее. А я, если хотите знать, выторговал вам право на сохранение жизней. Это дорогого стоит.
— Что в программке сказано про последнего
