в этой мышиной дыре!
Ольга вздохнула.
– Ты, наверное, права, надо доверять друг другу… Я же не затворница какая-нибудь…
– Вот-вот, – закивала головой Наташка, – Ой, тушь нашлась! – радостно воскликнула она следом.
– И ты позволишь, Ромео? – валяясь на жесткой постели и задрав к потолку волосатые ноги, вопрошал Леха, – Если ты сделаешь это, ты ей Богу, дурак! Стукни кулаком и скажи: «Нет!». Я же собственными глазами видел, как он цапал Ольку за энные места.
Ромка, надувшись, молчал.
– Да, где твоя ревность?! – не выдержав, закричал Лешка.
– Увязла в пыли прошедших веков, – глухо отозвался Ромка.
Леха плюнул и отвернулся к стенке. Но молчать он, по-прежнему, не мог.
– Отдать овечек на растерзание волкам…, – бубнил он сам с собой.
– А, что это ты так переживаешь? – усмехнулся Ромео, – За Наташку боишься?
– Что?! Нужна мне была эта язва…
– Думаешь, я не замечаю, что ты при ней неровно дышишь?
– Придумал тоже…, – сделал приятель безразличный вид, – Разве я не всенародный обличитель пороков в нашем отряде, – выкрутился он.
– Ну, ну, – не настаивал Ромка, – Тебе видней…
Музыка звенела далеко за пределами клуба, отдаваясь в вечернем воздухе эхом за рекой.
На улице совсем уже стемнело, и Ольга шла почти наугад.
– Оля, Оля…. Ну, остановись уже… Постой, – неслись вдогонку Сашкины слова сквозь песенный рев. Он настиг ее и, схватив за руку, попытался удержать, – Еще же, рано…
– Мы, так не договаривались, Александр, – вырвала она свою руку и зашагала дальше, – Ты пьян!
– Можно, хотя бы я провожу тебя? – спросил незадачливый ухажер.
– Не стоит, – быстро удалялась девушка в темноту.
– Это не город, такси здесь нет и фонарей тоже…
Он снова поймал ее руку. Ольга хотела освободиться, но, наткнулась в потемках на что-то, и неуклюже свалилась наземь. Девушка скорчилась от боли, обхватив руками ушибленную коленку.
– Вот, видишь, дуреха, я же говорю…
– Помоги, если ты такой джентльмен, – сдавленным голосом попросила Оля.
– Я – Донжуан, – усмехнулся Сашка. Он наклонился к ней, обдав винным перегаром, – А, знаешь, чем эти два парня отличаются друг от друга? – заплетающимся языком спросил Александр, – Первый подает руку девушке, когда та падает, а второй – приземлятся рядом! – неожиданно плюхнулся мужчина на мокрую от росы траву рядом с Ольгой.
Оля услышала его клокочущее дыхание и в ужасе шарахнулась в сторону..
– Не приближайся! – закричала она, пытаясь встать.
– Извини, такая бешеная музыка, я ничего не слышу…, – горячим шепотом проговорил Сашка ей на ухо и коснулся последнего губами..
Ольга хотела вырваться, но руки у него, казалось, были железными.
– Отпусти меня, немедленно! – потонули слова девушки в звуках веселой мелодии, распеваемой Пугачевой.
– Я балдею от твоего тела, Оля…, – не замечая ее сопротивления, начал всюду лапать девчонку Сашка.
– Не смей, подонок! – все еще надеясь взять его на испуг, закричала в отчаянье Ольга.
– Ты как, заноса засела у меня в сердце, Олька… С первого взгляда…, – признался, вдруг, пьяный знакомый, – Не поверишь, захомутаться ради тебя готов… Хоть, завтра в сельсовет… Такую свадьбу закатим, ты в городе, таких не видела…
– Саша, ну, пожалуйста…, – взмолилась Оля, – Отпусти… У меня жених есть!
– Жених не стенка, подвинется…, – с натугой в голосе проговорил мужчина, – Сама виновата, весь вечер задом вертела… А, теперь, недотрогу из себя корчишь…, – глаза его сверкнули в темноте, как отточенные ножи.
– Я просто танцевала! – сквозь бегущие слезы, выкрикнула Оля и, все-таки вскочила на ноги.
Сашка уцепился за подол ее платья.
– Не отпущу! – ткань звучно затрещала в вечернем воздухе. Девушку охватил неудержимый страх, она снова упала, – Ты – моя!
Ольгу замутило от звериных прикосновений пьяного насильника. Обнаженные руки и грудь саднили, она забилась в агонии, словно зверь, попавшийся в капкан. Теряя, последнее самообладание, девчонка изо всех сил, пыталась дать отпор, но Сашка был сильнее…
– Хватит уже ломаться! – придавил он ее своим крепким телом к вечерней влажной земле и зажал рот грубым поцелуем.
Сознание готово было оставить Олю в любую минуту. Она сделала еще несколько попыток освободиться и, отчаявшись, уронила голову, угодив затылком на камень.
Сашке было приятно бороться с ее упругим молодым телом, когда же Ольга стихла, Александр решил, что она сдалась. Это даже немного разочаровало мужчину, но его взбесившаяся страсть не утихла.
С того дня, как Ольга прижала колючую голову Ваньки к своей груди, мальчишка, казалось, оттаял. Незамысловатый подарок девушки, всколыхнул застывшие от горя чувства ребенка и, впервые, за долгое время, мальчик обрел, если не душевный покой, то хотя бы, спокойный сон. Кроссовки, хлобыставшие на его худеньких ногах, мальчишка носил с нескрываемой гордостью. То, что они были, далеко не по размеру, Ваньку ни сколько не беспокоило.
Даже соседский Петька, впервые в жизни, позавидовал ему:
– Классная обувка!
Однако Иван своей детской, настороженной душой не спешил подружиться со студенткой и доверял ей не до конца. Оля оставалась для него чужой и непонятной. Поэтому со дня их знакомства, мальчишка неотступно, как тень, стал следовать за девушкой, словно лишний раз хотел убедиться в ее искренности.
В тот злосчастный вечер Ванька тоже ждал окончания танцев, чтобы вновь невидимым спутником пройтись по ее следам.
Ольга вышла из клуба раньше других. Мальчик приготовился, как обычно пойти за ней, но тут заметил Сашку – колхозного шофера. Ванька недолюбливал этого самоуверенного, шабутного дядьку, особенно, теперь, когда тот хотел отобрать у него девушку, как понравившуюся игрушку. Мальчишка разозлился на мужчину, да, и на Ольгу тоже: «Нашла с кем водиться!».
Наблюдая издалека, как Сашка берет ее за руку, мальчик совсем разочаровался. Провожать Олю в этот вечер не было смысла, да, и не хотел он, уже этого. Восьмилетний Ванька знал, когда, мужчина и женщина остаются наедине, как раньше отец с мамой, детям делать нечего. Он понимал: подсматривать чужие тайны нехорошо.
Понурив голову, Ванька не спеша поплелся домой под оглушающие песенные ритмы «БОНИЭМ». Растревоженный музыкой вечер, показался, ему неуютным и не настоящим. Естественные природные звуки ушли на второй план. Почти не было слышно кваканья лягушек, стрекотания сверчков, которые, так любил мальчишка. Раздающийся смех из распахнутых дверей клуба делали его одиночество еще ощутимее, а судьбу – несчастнее. На глазах ребенка выступили слезы. То немногое, на что он надеялся – дружба с Ольгой и, та не состоялась…
Непонятно, слухом или самим сердцем, Ванька услышал среди сумасшедшей музыки слабые крики. Не разбирая пути, мальчик ринулся на едва уловимые звуки. Он видел: «Ольга пошла в этом направлении!». Когда, в темноте проступило светлое пятно знакомого платья, сомнений не осталось.
Девушка лежала распластанная по траве, сквозь
