мускулы на этом лице вообще способны приходить в движение.
Галахад не выдержал отцовского взгляда и склонил голову к земле. Тристан поспешил прийти другу на помощь:
— Так будет ли исполнена моя просьба? — мягко, как ни в чем ни бывало, спросил он, обращаясь к королеве.
Гвиневра выглядела потрясенной. На несколько мгновений она позволила себе потерять лицо и в растерянности взглянула на Ланселота, ища поддержки. Когда их глаза встретились, показалось, что сейчас воздух вокруг завибрирует и кристаллизуется, разлетясь тысячами крошечных стеклянных осколков. Но затем король Арморики едва заметно кивнул и царственно сел обратно на свое место. Его лицо снова превратилось в бездушную маску, холодную и отстраненную. В воздухе разлилось сладостное ощущение облегчения, как после грозы в летний день.
Королева после короткого замешательства вернула самообладание и прежним мягким, но деловитым тоном, произнесла:
— Быть по сему. Да будут все сиятельные господа и дамы, собравшиеся здесь, свидетелями того, что Верховная королева и Совет не нарушают данного слова! Отныне этот юноша, Галахад из дома дю Лак, ваш оруженосец! — и, после небольшой паузы, добавила, — Постарайтесь привить ему все правила и обычаи, присущие истинному рыцарю.
— Непременно, Ваше Величество! — услужливо отозвался Тристан, с удовольствием глядя, как Галахад улыбается во весь рот.
Юноша обернулся и посмотрел на отца. Король Марк сидел в каменном кресле, слегка облокотившись на руку и поглаживая пальцами подбородок. В кои-то веки на его лице играла слабая, слегка ехидная, но теплая улыбка. Когда Тристан излагал ему свой план дома, в Корнуолле, венценосный родитель не скрывал скепсиса по отношению к этой затее, и все же дал свое дозволение. Но выражение лица Ланселота, когда гостям представили изгнанного принца, с лихвой окупило все его сомнения.
Глава 18
Прикосновение иглы к гладкой коже было острым и приятным одновременно, разливая по телу легкую, сладковатую боль. Это ощущение он испытывал в прошлом неоднократно, но никогда оно не становилось столь желанным, как сейчас. Тристан поморщился в последний раз и жестом велел мастеру прекратить. Тот повиновался и, убрав иглу, приложил к груди наследника кусок чистого полотна. Ткань пропиталась кровью и частичками краски, моментально потеряв свой первозданный, ровный бежевый цвет. Как следует промакнув свою работу и покрыв ее тонким слоем мази из небольшой баночки, мастер удовлетворенно кивнул, убирая инструменты.
Юный принц медленно поднялся со стула, разминая затекшие плечи, и направился к большому ростовому зеркалу, высившемуся в углу его личных покоев. Сейчас он был раздет по пояс, что позволяло ему в полной мере лицезреть свое красивое, натренированное тело. Отражение встретило наследника Корнуолла широкой улыбкой, полной самолюбования. Густой узор хорошо знакомых татуировок тянулся через весь торс, заходя на плечи и руки, но появилось тут и кое-что новенькое. На левой стороне его груди, прямо напротив сердца, распустила свои алеющие лепестки Кровавая Роза дома Лионессе. Мастер воистину постарался на славу — яркий, объемный, воссозданный в мельчайших деталях, светящийся жирным блеском от свежей мази цветок и впрямь выглядел, как живой. А тончайшие струйки крови, сочившейся из свежих проколов, лишь добавляли картинке правдоподобности. Тристан с удовольствием вертелся перед зеркалом, рассматривая новую татуировку с разных углов. Чувство собственного превосходства переполняло его, угрожая поглотить без остатка. Сегодня история маленького принца-затворника, всю жизнь просидевшего в золотой клетке, заканчивалась, и начиналась новая — история сэра Тристана из Лионессе, Рыцаря Кровавой Розы.
Январь 2015 — апрель 2018
