нас стащили, — сказал Федя, который, казалось, даже не запыхался, — вон со свалки какой-нибудь.
— Нет у нас свалок автомобильных, — сказал Ласкин.
Алёна глубоко дышала. Пыталась восстановить спокойный ритм дыхания.
— Их город повторяет наше Потерянное по рисунку улиц? — спросил Федя и посмотрел на затянутое темными тучами небо, сквозь которые не было видно чужих звёзд.
— Не знаю, — сказал Вася.
— Мне кажется, повторяет, — сказала Алёна, — та дорога, по которой мы шли, по идее ведет из Козельска.
— А у них и Козельск тутошный есть? — спросил капитан, — может, и Москва? Может, они всю нашу планету выстроили? Всю вселенную?!
— Вопросы у тебя, конечно… Петрович, — сказал Ласкин, — мы-то откуда знать можем? Мы с Алёной в тот раз дошли до первого дома, а потом кое-как ноги унесли.
— Если б не чья-то безответственная любопытность, — язвительно произнесла девушка, — то…
— Хватит уже, а? — перебил её Вася, — сейчас не время.
— Пошли, — сказал Кошкин. Он без голосования, так скажем, негласно взял командование в этом мире на себя.
— Далее двигаемся пешком, — продолжил Фёдор, — смотрим по сторонам. Оружие держим наготове. Вася, отдай пистолет капитану.
Шли по узкой дороге в два ряда. Впереди слева был Кошкин, справа от него — Вася, за Кошкиным — Алёна, за Васей — капитан. Алёнин телефон с фонарем был у капитана, второй фонарь все так же держал Федя. Возле тела псевдо-Фёдора, все еще ледащего на дороге, они остановились на миг, и вскоре продолжили путь. Свет позволял видеть перед собой метров десять, не более. Их фонари было видно за километр, так что сохранять тишину не имело смысла. Если кто-то сейчас их поджидает в городе, то вероятно, этот кто-то уже в курсе, что четверо людей сами идут в лапы… Кошкин сказал, что стратегия скрытной операции невозможна, и, если надо, устроим им тут за Мишку настоящую войну, бойню!
— Это не меня с ними заперли, — продолжал грозить Кошкин, — это их со мной заперли!
— Патронов у нас немного, — напомнил капитан, — на всех не хватит.
— Я одного шлепну, другие не сунутся, — сказал Фёдор.
— Ты, Федя, забываешь, что они мыслят иначе, — возразил Ласкин, — и как устроено их сознание и мышление, мы не знаем. Есть ли у них понятие страха? Может у них вообще образ мысли роя, как у муравьев, и жизнь одной особи ничего не значит?
Кошкин задумчиво хмыкнул. Отвечать Васе он не стал.
Когда из тьмы начали прорисовываться очертания строений, капитан вздохнул и мечтательно произнес:
— Эх… их бы энтузиазм, да в здоровое русло! Столько рабочей силы бесплатной! Они бы мне наконец-то забор бы сделали… А потом можно было бы и фирмочку небольшую открыть… оказывать строительные услуги… а этим рабочим не платить.
На неуместный юмор (или не юмор?) капитана никто не обратил внимания.
— Если они умирают своей смертью, то вот он, мотив! — сказал Кошкин, подсвечивая фонарем очередной труп, — им надо точно воспроизвести наше тело, чтоб жить.
— Не знаю, — сказал Вася, — рано делать выводы, но смысл в твоих словах есть. Если ты прав, то из этого следует куча вопросов. Например, зачем им воспроизводить наши тела, если они каким-то образом развили свои технологии и свою генную инженерию до такого уровня, чтоб делать этих сознательных существ, големов? То, что этих существ создает технологически развитая цивилизация — это пока единственный факт! Потому что не может быть иначе.
— Вася, ты же сам только что сказал — мы не знаем, как устроено их мышление, — вмешалась Алёна, — а теперь пытаешься применить логику их поведения на поведение людей.
— Это еще и при том, что у этих вот болванчиков мышление может быть одно, а у тех, кто их делает, совсем другое, — подметил Кошкин.
— Может их никто не делает? — предложил версию капитан.
— А как тогда? — спросил Ласкин, — Самовоспроизводящиеся биомашины? Эволюционно такое не появится. Эволюция оставляет только то, что приспосабливается. А эти, вон, дохнут и дохнут.
— На кой черт умным инопланетянам делать таких людей? — спросил Кошкин.
— Бесплатная рабочая сила, — снова сказал капитан.
— Нет, — категорически произнес Вася, — высокоразвитая цивилизация не может развиваться на основе рабовладения.
— А делать несознательных биороботов, чтоб эти роботы обеспечивали нужды своих хозяев? — спросила Алёна, — это уже не рабовладение. Робот — не раб.
— Да, но тогда проще сделать робота из более прочного материала, чем живая плоть, — сказал Вася, — и уж точно не пытаться создать копию человека. Не логично это, ну вот, хоть убей, не логично и всё!
— Для тебя не логично, а для них? — продолжила Алёна.
— Ой, всё, — Ласкин махнул рукой, — вечно ты спорила и сейчас споришь.
— Умные люди, Вася, любят конструктивный спор, — сказала Алёна, — спор развивает мозг.
— Да, да… развивайся, — сказал Вася.
Осторожно они подошли к забору первого дома, того самого, где еще недавно Ласкину сломали руку. Стоя возле черного города, Вася первым начал испытывать ужас и трепет от осознания того, что сейчас ему придется погрузиться в чрево этого уродливого нагромождения не настоящих домов, выстроенных не настоящими бессмысленными руками. Но Вася понимал, что деваться некуда, и даже будь он тут один без света и оружия, он бы пошел за сыном.
Кошкин направил фонарь на забор и повел им слева направо, освещая участок с искаженным деревянным домом. Двуликой старухи в этот раз не было. Дорога, по которой они пришли, уходила дальше, исчезала во тьме слева от забора.
— Если мы находимся на въезде в Потерянное, — начал капитан, — на улице Машиностроителей, а это копия дома Игнатьевых, то идти нам до твоего дома, Вася, километра два.
— Что делать, если в квартире Мишки не окажется? — спросила Алёна, — надо заранее обдумать этот вариант.
— Он там, я точно знаю, — сказал Вася.
— Откуда ты можешь точно знать?
— Просто знаю и всё.
Федя прошел вперед по дороге метров двадцать, водя фонарем по сторонам, и поравнялся с забором участка справа. Слева от дороги было поле. Несколько высохших тел лежали там, на траве.
— Помогите, — раздался глухой крик из дома. Федя резко обернулся на звук.
— Это оно! — произнес Ласкин и пошел к Кошкину, — приманка.
— Я понял, — сказал Федя.
— От человека не отличить, — капитан осветил стену фасада.
— Мы и не отличили, — Алёна пошла следом за Васей.
— Батюшки… Какая же кривота, — протянул капитан, разглядывая хаотично расположенные окна разных размеров, — нет, таких работничков нам и даром не надо.
— Воняет, да? — Федя начал принюхиваться, — или мне кажется? Как будто гнилью.
— Да, там на участке тело разлагается, — сказала следователь.
— На помощь! Я тут внизу! Они отрезали мне ноги! — продолжало глухо доноситься.
Федя пошел дальше
