после пенсии. В итоге этих «полу-бомжей», увезли в травмпункт, всех троих. Меня же оставили пока, решать проблемы с матерью и жилищем похожем на притон бомжей.
Он страдал, если за окном темно,
Он не спал, на ночь запирал окно,
Он рыдал, пил на кухне горький чай,
В час, когда она летала по ночам.
А потом по утру она клялась,
Что вчера это был последний раз,
Он прощал, но ночью за окном темно,
И она улетала все равно
С утра конечно ничем таким мать не клялась. Это мне что-то вспомнилась песня. Единственное что она просила это опохмел. Меня узнала, но как-то с трудом. Созвонился и договорился положить ее в наркологию, а после в реабилитацию. По идее он положен бесплатно при определенных врачебных показаниях. У нас же бесплатная медицина, как, впрочем, и милиция. Но деньги они упрощают решение вопросов.
Пришлось сходить в министерство местный начальник ОСБ, который знакомый отца, если коротко, то попросил «не хулиганить», этим весь вчерашний инцидент и был исчерпан.
Занялся приведением квартиры в порядок. Чертовски неприятно убирать все это. Едва начинал задумываться что какие-то уроды засрали мою квартиру, пропили все что смогли, даже кровати! А я тут за ними полы мою! Тут я и взрывался, вот только выплеснуть ярость и гнев не на кого. Лучше не думать ни о чем. Впрочем, не думать не получалось. Переставая думать о матери и текущих проблемах с алкашами. Я переключался на мысли о Сашкином приговоре. Становилось еще хуже.
Пришлось конечно встретится и с отцом, ему естественно сообщили о побоище, что я устроил в ночь приезда. Оставил у него большую часть «пудовских» денег у него в сейфе. Разжился раскладушкой, реально ведь не на чем спать мне в квартире. А белье что осталось, теперь только выбрасывать. Из квартиры придется выбросить вообще все. Кое какие вещи себе прикупил, починил раковину, и заменил разбитый унитаз.
В процессе наведения порядка квартиру неожиданно попытались открыть снаружи. Благо у меня ключ стоял в замке и не позволил провернуться. Вот это я лоханулся, надо менять личинки замков в первую очередь.
— Что хотели? — у глазка явно была чья-то рука и открывать я не спешил.
— Слышь это… Надо переговорить, ты же у Танюхи сын, типа?
— Сейчас, — достал я уже проверенный в деле молоток.
Дзюдо и самбо, это хорошо, но молоток лучше. Открыть и отойти сразу на пару шагов благо прихожая позволяет. Цепочка давно сорвана, да и через цепочку проблемы не решаются, а лишь откладываются. Дверь у нас естественно не железная.
— Ты чего?! — вылупилась пара уродов на вооруженного молотком меня.
— Стоять на пороге! В гости вас не звали. Что хотели?
— Ты это молоточек-то убери, а то и на ногу может упасть.
— Сейчас в голову тебе упадет! — припугнул я.
Но они не боялись, не воспринимали всерьез какого-то мелкого парнишку взявшего, с их точки зрения от страха, молоток. А наколочки на руках сказали кое-что вместо них. Это, пожалуй, не вчерашние бомжи-собутыльники. На понт брать, пожалуй, не выйдет.
— Ага, это не так просто, головы людям разбивать. — сказал первый урка. — Короче мы за Таню поговорить пришли. Обижаешь ты ее.
— Не хорошо маму обижать. — выдал второй.
— Мама это святое.
— Чего?! — охренел я от такого захода.
— Муж, ее хитростью бумаги заставил подписать, отказаться от имущества, от квартиры.
— От совместно нажитого.
— Угу, ту квартиру отобрал муж. А эту, ты. Не хорошо это, она же имеет право на жилье.
— Никто жилья ее не лишает, — на автомате ответил я.
— А так это хорошо!
— Это мы выходит не так поняли.
— Но тогда надо бы переоформить на нее ее право на долю в квартире?
Тут я наконец все понял, и весь этот гнилой заход и что меня держат за лоха и что я теряю время. Оправдываюсь еще как дурак. И перед кем?! Это же психологическая ловушка. Те, кто пришли понимают лишь силу. И в худшем варианте имеют чего за пазухой. Полупрыжок и удар молотком по руке первому. Второму не вышло, молоток он неожиданно ловко перехватил, завязалась борьба в «партере». Кое как я выскочил в кухню. Даже испугался своей недооценке противника и что это может стать если не фатальным, то проблемой. Схватил нож и всадил в руку преследующему меня нападающему примерно в плечо.
— Ай! А-а! — наконец-то испугался уркаган.
Пожертвовав последней табуреткой, выполнявшей роль столика, ударил по голове второго.
— Лежать! — направил нож на второго. — Лежать суки! Мне человека завалить раз плюнуть!
— Ты что делаешь, тебя посадят…
— Кто меня посадит? Я же мент. Пришел домой, а тут пара трупов, одному череп проломили, второго закололи.
— Не сможешь…
— Смогу! — замахнулся. — Убивал уже, не сомневайся!
— Не надо! Все — все, мы уйдем!
— Нет! Фамилия, имя, отчество? Документы! Все из карманов достал быстро! На! — добавил я удар для прояснения.
— А-а! Достаю!
— Проверил пульс подельника, жив пока.
— Документов нет…
— Палец большой к ране! Давай-давай! Пачкай его кровью.
— Зачем?
— Сюда на листок ставь отпечаток. — сопроводил я ударом кулака требование.
— Зачем?! — паникует урка.
— Если вдруг вспомнишь дорогу к этому дому, твои отпечатки найдут на месте висяка, понял?
— Не надо начальник…
— Подельнику палец так же!
— Больно, начальник.
— Сейчас вообще вены тебе разрежу! Падла! — орал я на него. — и полоснул ножом по одежде.
Получив необходимые пальцы, выгнал уродов вон.
— Пошли на хер отсюда! Еще, раз хоть рядом, хоть курящими за углом, увижу у дома, ждите себя в розыске, поняли? Пальцы по картотеке пробью ФИО и прочее все узнаю, сидели же карты есть, все есть. Все досвидос, уроды.
На самом действительно сложно воткнуть нож в другого человека. Мы загружены психологическими заморочками, нравственными костылями и конечно же вероятной неизбежной ответственностью за содеянное. Но я справился. Пришлось обливаться ледяной водой и долго приходить в себя.
Ключи я изъял, но личинки замков тоже сменил. Хожу постоянно оглядываюсь. По пальцам проще всего было попросить отца, тем более ЭКЦ теперь в его власти,
