условиями, поэтому я молча проследовала вслед за Ханом обратно в лагерь и закинула на плечо легкий рюкзак со снедью, которую для Глеба в дорогу собрала Туя. Хан подхватил остальные вещи, и мы вновь покинули стан. В этот раз наш путь лежал к шумному горному ручью, протекающему неподалеку. Пройдя вдоль него мы остановились под сенью одинокой корявой сосны, спускающей свои извилистые корни в воду, и Хан просто сбросил сумки в ручей. Бурный поток тут же подхватил их и стремительно унес вдаль. Теперь настала моя очередь…
Нужно было просто отпустить лямку рюкзака, но я стояла вцепившись в нее побелевшими пальцами, как будто этот кусок ткани, набитый продуктами, как-то мог мне вернуть Глеба.
Просто я понимала, что этот рюкзак, последнее что меня связывает с ним…
До скрежета сжав зубы, я вытянула руку над водой, и зажмурив веки, с усилием распрямила занемевшие пальцы. Мешок с всплеском плюхнулся в воду и поплыл вслед за остальными вещами.
Ну вот и все… Будто и не было человека…
Встав на колени, я опустила кончики пальцев в ледяную воду, и подумала — До чего же странно устроена наша жизнь… Вот ты живешь, живешь, грустишь по поводу и без, мелочам радуешься, а главное — думаешь что мир создан только лишь для тебя одного… А потом раз! Несчастный случай или болезнь какая-нибудь, и уже оказывается что это не мир вокруг тебя вертится, а ты сам лишь небольшой эпизод в его необъятной истории, и о том что ты существовал будет известно лишь из слезливой надписи на выточенном куске мрамора, которую изредка будут перечитывать родственники или случайные прохожие… В такие моменты начинаешь серьезно задумываться о том, какой след ты оставишь в жизни. Просто так бесцельно потопчешься отведенный тебе срок, или же совершишь что-то настолько великое, что еще не одно поколение будет разыскивать твои шаги, чтобы хотя бы прикоснуться к ним…
Тряхнув головой, я вынырнула из своих мыслей, и поплескав немного освежающей влаги на лицо, спросила:
— Все? Теперь мы можем поговорить?
Положительного ответа не последовало, но Хан сел рядом со мной, и раскурив свою трубку, выуженную из кармана штанов, начал рассказ:
— Я расскажу тебе то, о чем мне поведал сам Дархан. Помнишь ту легенду, что ты услышала в мире духов?
Легкий кивок.
— Помнишь чем она закончилась?
Я напрягла память, и выдала:
— Ерден потерял свою силу в схватке с Саяном, и остаток жизни провел лишенным магии. Темный шаман так и не смог заполучить силы Ергак.
— Верно. Но у истории есть продолжение…
ГЛАВА 16
— Когда Ерден понял, что сестра погибла, он обессиленный и едва живой спустился со скалы, желая с ней попрощаться. Но его сил не хватило на это. Он на полпути к озеру потерял сознание и рухнул посреди равнины. Битва лишила его почти всей магии, но тех крох что остались, хватило на то чтобы сознание шамана не погибло, а впало в некое подобие очень глубокого сна или даже комы. Шли столетия… Тело Ердена покрылось мхом и сравнялось с землей, а сердце билось все реже и тише. Еще буквально одно десятилетие и его душа все же отправилась бы к предкам. Но произошло землетрясение, которое и пробудило темного шамана ото сна. Едва очнувшись, он сразу вспомнил о том что произошло. И это заставило его возненавидеть великого Саяна еще больше. Мало того что он помешал Ердену заполучить могущество и бессмертие, так еще и магии в нем теперь осталось лишь на то, чтобы не замёрзнуть ночью в горах. Шаман решил, что не оставит этого просто так. Он задумал пробудить спящего Саяна и вновь вступить с ним в схватку. Однако все было далеко не так просто… Даже в прошлый раз, когда Ерден был полон сил и магии, бой с хранителем Ергак выжал его почти до смерти, а уж теперь… После пробуждения ему пришлось бы по крупице возвращать к себе силу. Но он не отступал… Выйдя к ближайшей деревне, шаман понял, что провел в забвении не одно столетие, и совсем не знает того мира, в котором ему предстояло существовать. Почти десять лет у него ушло на то чтобы привыкнуть к новой реальности, и когда он освоился, то стал раздумывать над тем как вернуть силу. И вариантов было не то чтобы много… Вновь отправиться в путешествие по миру в поисках природных мест силы? Слишком долго. Разыскивать слабых шаманов и забирать их магию? Рискованно и почти нереально. Этот век сильно отличался от времени в котором родился Ерден. Здесь почти не было шаманов и колдунов. Люди не развивали в своих детях магический дар, и с взрослением он просто угасал. Да и вообще, человечество теперь презирало магию и в большинстве своем даже не верило в нее. К тому же найди он хоть одного реального шамана, то все равно бы не смог забрать у него магию — слишком Ерден был слаб. И тогда сознание шамана озарилось новым планом…
Хан на мгновение запнулся, будто бы не решаясь рассказать то, что было дальше. Повернувшись ко мне, он вдруг отрывисто спросил:
— Скажи, на что бы ты была готова ради того чтобы твои близкие остались живы?
Не выдержав пытливого черного взгляда, я отвела глаза в сторону, и нахмурившись, честно призналась:
— Не знаю… Мне тяжело судить об этом. Ты же знаешь, я не помню свою семью. Но… Но если бы помнила, то наверное сделала бы все чтобы спасти их, — почувствовав как парень легонько поглаживает мое запястье большим пальцем, я резко отдернула руку, и добавила, — Я не хочу судить тебя не зная всей истории. Если ты действительно помогаешь Дархану только из-за того что он угрожает твоим родным, то это наверное оправдывает тебя…
Потеряв мое запястье, пальцы Хана сжались в кулак, и он тоже отдернул руку.
— Хорошо… Тогда слушай дальше…
И история продолжилась:
— Осознав, что магия в современном мире погибает еще в зачатке, он решил искать одаренных детей, чтобы развивать в них дар. Поиски на удивление приносили отличные плоды. Пусть взрослых магов почти не существовало, но духи до сих пор щедро одаривали магией новорожденных детей. Хан брал лишь тех кому исполнилось хотя бы десять лет. Малыши доставляли бы слишком много хлопот.
— Но как он их находил? — перебила я парня.
— Запах. Магия всегда пахнет. После посвящения и ты почувствуешь это. У магии горьковатый аромат прелой осенней листвы и
