действий против ваших людей. Я согласился на эту встречу в надежде на то, что вышестоящее руководство окажется более вменяемым на этот счет!
Я сказал все это громче, чем хотел, но понижать тон было поздно, и я довел свои мысли до конца, пытаясь занять такую позицию, при которой бы выглядел не настроенным резко против сотрудничества, а лишь осторожным в своих делах. Кажется, это получилось. Дон Брюс некоторое время молчал, изучая меня внимательно, с любопытством и одновременно с недоумением. Затем он заложил руки за спину и глянул на часы.
Мы дождались чая. Он волшебным образом снова разрядил обстановку.
— Так вы говорите, что все это — ошибка? — уточнил Дон Брюс, отпивая из своей чашки.
— Все именно так, — подтвердил я. — Да, я находился в том измерении в момент поимки ваших людей, но не прикладывал к этому руку. Не представляю, что случилось, отчего подозрение вдруг пало на меня? Скажите, как могло так получиться?
— Мне приходи на ум, что здесь действительно происходит некое недопонимание. Позвольте развеять все сомнения…
Дон Брюс поднялся со своего кресла и прошел к рабочему столу. Порывшись немного в бумагах, он вытащил оттуда скрученный в трубочку листок бумаги. Также он взял ручку и чистый лист. Протянув мне два последних он попросил:
— Пожалуйста, напишите свое имя и несколько еще каких-нибудь слов.
Недоумевая, я исполнил его просьбу. Буквы легли как обычно, ровные, но несколько более крупные, чем я всегда хотел их изобразить. Дон Брюс посмотрел, кивнул. А затем развернул трубочку и с отеческой улыбкой протянул его мне.
— Думаю, теперь, наконец, все встало на свои места.
Я взял лист, сравнил написанное со своим почерком… и ужаснулся. Слова… каждое предложение, каждая закорючка в этом письме была словно выведена мной! Это было донесение «Слугам Мира», но это было невозможно! Это действительно был мой почерк, но добила меня подпись… Письмо… оно было подписано моим именем!
— Но… я не понимаю… — растерянно пробормотал я.
Я в остолбенении пялился на это проклятое письмо. Оно НЕ МОГЛО быть написано мной! Это было невозможно! Подобное никак не могло случиться… Но это было правдой! Правдой, которая все никак не укладывалась в моей голове. Откуда? Кто мог так подставить меня? Эти вопросы не находили ответа. Я искал в своих воспоминаниях хоть что-то, связанное с письмами… Я разносил письма Ридли, но их точно писал он… Оставался лишь один вариант, но и тогда я не был замешан… То письмо, что просил меня доставить Криол!
Меня осенила эта мысль. До настоящего момента я будто совершенно забыл про этот случай. Я не вспоминал этого события ни разу после того, как доставил письмо… Было четкое чувство, что именно это воспоминание было как будто заперто в моей голове, а теперь внутри нее раздался щелчок, и оно высвободилось. Так или иначе, это письмо я все равно не писал, но то, что я забыл такую важную вещь — настораживало само по себе и заставляло уцепиться за данное событие. Оно казалось важным, необходимым, это точно нужно было запомнить и больше не забывать.
Я встал с кресла и заходил по комнате, как загипнотизированный глядя на письмо. Дон Брюс терпеливо ждал, когда я очухаюсь. Нужно было соображать, но мое состояние близилось к тому, как если бы меня огрели по голове чем-то тяжелым. Пока я пытался понять, что нужно делать, Дон Брюс сам дал мне единственно возможное направление мысли. Он пересказывал всю ситуацию так, как видел ее сам:
— Вы, Михаил, решили поиграть в шпиона, не так ли? Вы имеете связи, вы маг, наверняка вам не терпелось применить свои способности и знания на практике. Не знаю как, но вы узнали об этом ордене. Потом вы заподозрили или даже точно знали о том экипаже. Вы решили сыграть в эту игру. Вы отправили координаты, по ним наших людей и взяли. К сожалению, вы не осознавали, куда ввязались. На самом деле мне грустно, когда я вижу таких, как вы. Молодые, перспективные… Один ваш необдуманные шаг, навеянный глупой романтикой, друзьями, просто жаждой острых ощущений или наживы…
Дон Брюс подошел ко мне и положил свою тяжелую руку на мое плечо.
— Мне жаль, что так вышло, но назад дороги уже нет. Просто примите тот факт, что ваше предприятие раскрылось.
Его слова были искренними, пусть он не знал правды, но ее не знал и я. На самом деле оказалось, что никто пока не знает всех деталей этого странного дела. У каждого была своя правда, но сейчас мне пришлось принять то, о чем думал синдикалист. Это уже его игра, значит и легенду мне следует принимать в его интерпретации. Что же, допустим, что все было именно так. Когда я выкарабкаюсь, то обязательно разузнаю все подробнее.
— Черт, — рыкнул я. — Ладно, признаю. Вы меня поймали.
— Тише, Михаил, — продолжая похлопывать меня по плечу сказал Дон Брюс. — Ничего страшного пока не случилось. Пойдем, я налью тебе еще чаю. Все-таки мы же собирались просто поговорить, разве не так?
Мы вернулись к столику, но сидеть я не мог. Взяв свою чашку, я сделал несколько глубоких глотков. Наполнил чашку еще раз и прислонился к стене. Дон Брюс уселся в кресло, став похожим чем-то на психолога, разбирающего судьбу еще одного человека.
— Итак, — начал он. — Давайте вернемся к первому вопросу, но несколько изменим его. Раз уж мы теперь во всем разобрались, я спрошу вас, наверное, … — он задумался. — А зачем, вы, собственно, поступили подобным образом? Что подвигло вас на такое рискованное дело? Какие цели у вас были?
— Я и сам не знаю, — честно признался я. — Возможно хотелось острых ощущений… может я хотел поиметь с этого выгоду… Хотя, нет. Скорее всего я просто хотел сделать этот мир лучше, сделать что-то хорошее, доброе дело…
— Истинно так, — согласился Дон Брюс. — Мне доносили о ваших действиях. Шайкстер был прав, вы действительно способны сделать нечто подобное ради так называемого "добра". Вы настолько совестливы, что даже свою жизнь не желаете защищать за счет чужих. Право слова, Михаил, вы такой глупый.
Дон Брюс улыбался, казалось, он вот-вот засмеется. Его слова меня задели, я слишком много пережил и столько раз поборол свой гнев, что меня его заключение словно полоснуло по сердцу.
— Глупый? Возможно! Но я, все же, не отношусь к убийцам и прочим мерзавцам! Как вы можете меня судить подобным образом? У таких как ваши люди нет чести, нет морали, нет ничего святого в сердце!
