Ознакомительная версия. Доступно 14 страниц из 68
какое-то время задавался вопросом, не социопат ли он. «Есть мнение, что не нежелание заботиться о других, а нежелание романтических отношений присуще плохим людям, – говорит он. – Это действительно заставило меня подумать: „Ладно, я нехороший человек, мне не хочется отношений, это какое-то дерьмо, в духе [вымышленного серийного убийцы] Декстера Моргана“».
Аромантическое сообщество связано с асексуальным сообществом, но не все аромантики являются асексуальными. Дэвид не асексуал. Он пансексуален и испытывает сексуальное влечение, но не знает, что значит хотеть именно романтических отношений. Его жизнь во многом схожа с историями, которые я слышала от асов: в детстве Дэвид, которому сейчас за двадцать, глядя на отношения между партнерами, предполагал, что он вырастет и будет, как и все вокруг, хотеть такой же романтики. Хотя в первые отношения он вступил уже в четырнадцать лет, долгожданных перемен так и не произошло. Было трудно избавиться от страшной мысли о том, что в глубине души он был больным эгоистичным человеком, желающим воспользоваться чьим-то телом для физического удовлетворения.
Примерно в то время, когда Дэвиду было восемнадцать, друг рассказал ему об аромантике. Сначала Дэвид решил, что это «штучки инцелов», но затем пришел к выводу, что, возможно, это выдуманный термин для людей, страдающих депрессией, или для людей, отрицающих какую-то неясную психологическую проблему.
Несколько месяцев спустя, гуляя по Таймс-сквер со своей девушкой, Дэвид пересмотрел свою точку зрения. Когда они прошли через эту туристическую ловушку, его девушка повернулась, чтобы сказать Дэвиду, как страстно она его любит. Это была девушка, с которой Дэвид мог общаться на всех уровнях. Оба изучали информатику, одинаково относились к политике, любили фильмы ужасов, анализировали поп-культуру и писали фанфики. Они поддерживали друг друга, наслаждаясь проведенным вместе временем. Однако единственное, что пришло в голову Дэвиду, – это то, что он не может ответить на ее слова. Он заботился о ней и хотел, чтобы она была счастлива, хотел хорошо относиться к ней, но не испытывал к ней того же чувства, что и она к нему. Чего-то, какого-то невыразимого чувства, не хватало. Чувство, которое она испытывала к нему, он не испытывал ни к ней, ни к кому-либо еще.
«Это, наверное, один из немногих случаев в моей жизни, когда я буквально сел и спросил себя: „Что с тобой не так? – говорит Дэвид. – Нужно разобраться в этом прямо сейчас“». Затем он целый год ни с кем не встречался и спрашивал себя, правда ли это, что как бы сильно он ни любил людей, он никогда не захотел бы таких отношений, к которым должен был стремиться, – и из-за этого его всегда, вероятно, считали холодным или аморальным. Дэвид видел таких, как он, в СМИ, и они были убийцами. Истории о жизни без романтики были немногочисленны и редки.
* * *
Вездесущность романтических сюжетных линий впервые привлекла мое внимание, когда Tired Asexual обратился к обозревателю Slate Dear Prudence с просьбой посоветовать книги без романтики[150]. Читатели с готовностью прислали короткий список книг, в основном художественную литературу для подростков[151]. Конечно, список подходящих романов должен был быть намного длиннее.
Для собственной версии списка я разработала следующие критерии:
• Роман не относится к молодежной фантастике или научной фантастике/фэнтези. (Есть много книг для подростков без романтических сюжетов, во-первых, потому что предполагаемые читатели моложе, и, во-вторых, потому что современные авторы книг для подростков с большей вероятностью придумывают персонажей, принадлежащих к спектру сексуальности.)
• Роман не о романтике, и на романтике – или жажде романтики – не построен сюжет, даже если она там есть. Может быть, в нем присутствует пара влюбленных, но их отношения воспринимаются как должное, и книга не фокусируется на их развитии. Может быть, кто-то идет на свидание, но свидания не продвигают историю вперед.
• В романе нет откровенных сексуальных сцен или сексуальных тем (в том числе сексуального насилия).
• Романтическая любовь не считается необходимой и важной для счастливой жизни. Это последнее требование имеет решающее значение. Даже если нет сексуальных сцен и никто не идет на свидание, но главный герой постоянно думает о том, как бы ему найти себе партнера, роман дисквалифицируется.
Итак, попробуйте теперь подобрать примеры и убедитесь, что это не так-то просто.
И хотя легко понять, почему аромантику неприятно быть окруженным книгами, подразумевающими, что жизнь без романтики пуста, такое положение вещей вредно, как бы мы себя ни идентифицировали.
Культура не всегда порождает желание иметь то, что она ценит – секс, романтику, деньги, – но наличие одной-единственной истории о том, что эти вещи означают, может убедить аудиторию в их необходимости. Если подавляющее большинство историй постулируют романтическую любовь как конечную цель, а одиноких людей – как лузеров, люди вряд ли выйдут в своем мышлении за пределы этих узких переулков. Если точное представление имеет значение, когда дело доходит до класса, расы и пола (а это так), то это так же верно, когда дело доходит до сюжетов, повествований о том, что важно, чего люди хотят и должны хотеть и что необходимо для счастливой жизни.
Хантер хотел почувствовать себя героем, и из «Американского пирога» он узнал, что самый простой способ им стать – это заняться сексом. В самых разных книгах утверждается, что для глубоких чувств необходима романтическая драма. Лорен Янковски, писательница в жанре фантастики, аро-ас, хочет написать о дружбе, но литературные агенты сказали ей, что асексуальность и аромантизм не продаются, потому что они недостаточно убедительны. «Почему нельзя рассказать о двух лучших друзьях, сражающихся друг за друга, чтобы защитить? – спрашивает она. – Почему нельзя отправить группу друзей на поиски приключений? Как будто если они не любят кого-то, то и писать не о чем». Для Лорен ответ очевиден: «Писать есть о чем, потому что это чертовски интересно».
Повсеместное распространение романтических сюжетов, даже в книгах, которые не являются романтическими романами, предполагает, что только истории с романтикой могут вызывать сильные эмоции и что романтика автоматически более интересна, чем почти все другие области человеческого опыта. Что если бы книги были больше сосредоточены на эмоциях, порождаемых дружбой, амбициями, семьей, работой?
* * *
Есть книги, соответствующие критериям моего списка. «Посторонний» и «Чума» Альбера Камю и многие произведения Кнута Гамсуна соответствуют этим параметрам, равно как и сюрреалистические романы Борхеса, Кальвино и Марксона. Исторические и семейные драмы также являются хорошим примером: «Пора уводить лошадей» Пера Петтерсона и «Нападение» Гарри Мулиша рассказывают непростую историю семьи во время Второй мировой войны. Среди более современных произведений – «Домашнее хозяйство» Мэрилин
Ознакомительная версия. Доступно 14 страниц из 68
