додумался проверить его алиби?
– Чего? – в один голос заинтересовались Горох с Ягой.
– Алиби! Кто-нибудь может подтвердить, что на время совершения побега мой напарник находился в отделении?
– Нет, – покачал головой государь. – Это он говорит, что в тереме сидел, хотя никто его там не видел. Но я ему верю. А вот тетка одна с базара жаловалась, будто бы он на то самое время у ней всю капусту в бочонке переворошил. Врет небось… Так что нет у него твоего алиби.
– О боже мой! Ну как же нет, когда это как раз алиби и есть! – в сердцах вскричал я. – Митька врет, он не был дома. Он опять донимал тетку Матрену, торговку кислой капустой в овощном ряду, хотя Яга ему это и запрещала, утверждая, что наш Митяй ее до глубины души разобидел борьбой за качество продуктовых изделий. Она тем самым подтверждает факт того, что он там был, обеспечивая ему таким образом неопровержимое алиби.
Бабка уяснила быстрее, царь соображал дольше. Поняв наконец, где собака зарыта, оба глянули на меня с нескрываемым восхищением.
– Ну, ты и мудр, сыскной воевода…
– А то как же… – в тон ответил я. – Нам, работникам милиции, иначе и нельзя. Чуть промашку дал – за всех всю вину свалят… Но меня волнует другое. Когда ваши стрельцы изловили Филимона Груздева, вы нам его не выдали, сказали, что будете допрашивать самолично. И что же интересного вы у него узнали?
– Да так… – замялся государь. Чувствовалось, что сыщика из него не получилось. – Он и не сказал-то ничего толком, пьян был без меры. Уж мы его и рассолом, и по щекам, и водою ледяною из ушата – все как об стену горох! Отродясь не видывал, чтоб хоть кто-нибудь так напивался. Окромя смеха гадкого, ничего из него не выжал!
– Выходит, к приходу моего напарника он протрезвел?
– Ни в одном глазу! Стража говорит, что так на плечо парню твоему и взвалили. Сам-то дьяк и на ногах не держался, и лыка не вязал.
– Дозволь и мне слово молвить, царь-батюшка, – тихонько встряла Баба Яга. – А дьяка-то проверяли на предмет личности?
– Не понял… – честно признал Горох.
– Ну, ежели то не дьяк вовсе, а шамахан под его личиной?
– Да как же мы проверим? Перстня-то хризопразового нет, а иных способов мы не ведаем.
– Ох ты ж… – всплеснула руками бабка. – Да нешто мы в докладе не сказывали? Перевоплощенного шамахана завсегда узнать можно, какую бы он личину ни нацепил. Снимаешь с него, прости меня, грешную, штаны и смотришь… Ежели позади маленький хвостик есть – значит, вот он тебе, шамахан! Ну, а ежели нет, то, извиняйте, люди добрые, ошибочка вышла.
– Только-то и делов? – обрадовался царь. – Да я сей же час прикажу стрельцам со всего Лукошкина штаны снять! Парни здоровые да хваткие, к вечеру всех шамаханов повыловим…
– Ни в коем случае, – экстренно вмешался я. – Во-первых, в городе начнется бунт. Если мужики еще такое издевательство стерпят, то как они одобрят посягательство на своих жен? Ведь шамахан запросто может принять и личину женщины. Здесь вспыхнет братоубийственная война. И во-вторых, подобные меры проверки, как правило, не дают стопроцентного результата. Ну, проверили стрельцы сто человек, а шамаханы, видя это, мгновенно приняли личины проверенных, и все пошло по второму кругу…
– Да… тут ты опять прав, – задумчиво согласились мои собеседники. Какое-то время мы помолчали.
– Что ж присоветуешь, сыскной воевода?
Я начал неторопливо излагать свой план действий:
– Продолжать все необходимые мероприятия по обороне города. Со стороны южной дороги к нам движется очень подозрительный караван. У меня есть все основания считать, что это диверсионный отряд шамаханов, замаскированных под зарубежных бизнесменов, в смысле купцов… Их необходимо встретить, разместить так, чтоб были на виду, и не спускать глаз. Отрядить группу стрельцов на поиски сбежавшего дьяка. Если это был шамахан, значит, не найдут никого. Но пока есть хоть один шанс, что дьяк был подлинный, его надо обязательно отыскать. Мы с Ягой забираем Митьку и продолжаем поиски по своим каналам. Есть пара версий, которые следует отработать… Думаю, уже завтра все будет известно до конца. Возможно, придется пойти на неординарные меры, однако убежден, что они себя оправдают.
– Добро, – кивнул царь Горох, – крутись сам как можешь, но знай: до тех пор, пока истинного злодея передо мной не поставишь, буду на тебя гнев изливать! Положено мне так, царь я… Между нами делай все как должно, но при народе мне на глаза не лезь. Время надобно… Не могу же я на такого ослушника да за один день остыть! Но ежели помощь какая нужна – только дай знать!
Мы встали, церемонно пожали руки, Яга поклонилась, и царь Горох собственной персоной распахнул нам двери пинком ноги.
– Вон с глаз моих! И чтоб даже духу вашего здесь не было… – неслось вслед, пока мы спускались вниз по лестнице.
Встречные-поперечные избегали встречаться с нами взглядом, боясь, как бы и им не досталось. Оставив Ягу во дворе, я быстренько сбегал к тюремным подвалам и растолкал задремавшего сторожа:
– Подъем, отец! Спешный приказ от царя-батюшки! А ну давай, выпускай моего сотрудника…
– Что? Где? Кого? – засуетился старый вояка. – Да ить не сплю я, не сплю! Чего ж в ухо орать?
– Дед, не тяни, время не ждет.
– Ба, да это ж ты, сыскной воевода! Помню, помню, государь наш, царь Горох, предупреждал, что ты зайдешь. А чего так долго не был, где тебя черти носили?
– Дедушка, у меня дел полно, как-нибудь потом расскажу. Мне бы…
– Молодой ты еще да горячий! Эх, не сносить тебе головы…
– При чем тут моя голова? Я хочу, чтобы мне освободили…
– Чем без дела-то бегать, лучше б парня своего забрал, – наставительно отметил сторож.
