мне хоть надеть?! — наседала я, когда поняла, что Шведов ни за что не признается.
— Ну, если хочешь меня порадовать…
— Ничего не надевать?
Семен оскалился первый. Я присоединилась к нему… Сидели и улыбались, как два влюбленных дурака, и время от времени переглядывались.
— Я заберу тебя после работы, и сразу поедем.
— А куда? Ну куда, скажи?!
Но Шведов, естественно, так и не раскололся. И каково же было мое удивление, когда он привез меня к нашему дому. Я едва не застонала, вот честно. Все же у мужиков мозги варят как-то иначе. Нет, это, конечно, все круто — свой дом, родовое гнездо, бла-бла… Но! Он же был недостроен, боги! Внутри конь еще не валялся. Пару недель назад мы приезжали посмотреть — так там только с проводкой закончили. И никакого отопления, никакой горячей воды… Не так я представляла свой идеальный праздник, но что уж.
— Надеюсь, ты хотя бы купил елку, — пробормотала я, ежась на пронизывающем ветру.
— Зачем покупать? Повторяй за мной: раз, два, три, елочка, гори.
Мы осторожно прошли через заваленный стройматериалами двор. Шведов нащупал толстенный кабель и, кряхтя, как старый дед, что-то там подключил.
— Ну?!
— Раз, два, три, елочка, гори! — усмехнулась я, решив, что рядом с ним я готова встречать Новый год хоть в чистом поле.
— Блядь! С фазами тут, что ли, напутали. Давай еще…
Ладно, отопление, ладно, вода. Но свет! Вечер переставал быть томным.
— Раз, два, три, елочка, гори!
— Ага… Ну вроде понятно. Давай еще. Заклинание надо произнести три раза.
— Разве? — хрюкнула я.
— Ты что, не смотрела «Ну, погоди!»?
— Ра-а-аз, два-а-а, три, елочка, гори!
Нет, она все-таки загорелась, но… Боже, весь сыр-бор из-за единственной гирлянды, тоскливо свисающей с макушки сосны? От Шведова, признаться, я ожидала большего размаха. Тут же…
— Ну?! Красота?
Как это было выдержать? Да никак, я захохотала как ненормальная, отчего заболели застывшие на лютом морозе щеки.
— Огонь, Сём. Ты знаешь, как произвести впечатление на женщину! — между приступами хохота заметила я. Шведов зарычал, взвалил меня на плечо и попер к входу. Я заливалась смехом, гремел замок, а где-то вдалеке кто-то фальстартом запускал фейерверки.
В доме было теплей хотя бы потому, что стены защищали нас от пронизывающего ветра. Семен прошел через освещенный свисающей с потолка лампочкой коридор к двери в кухню.
— Не рано ли вы дверь поставили? — удивилась я.
— Потом опять снимут. Она же в пакете.
Прежде чем дать пройти дальше, Шведов прикрыл мне глаза.
— Тут тепло! — восхитилась я. — Боже…
— Ага, я теплый пол включил. И пару пушек. Теперь смотри!
Если во всем доме отделочные работы только начинались, то тут…
— Как? Как ты умудрился? Даже кухню собрали!
На самом деле не до конца. Например, некоторые шкафчики еще не повесили. Да и дверцы были навешаны не на всех, но главное, что технику установили. И мы могли что-нибудь приготовить. Или выпить чай, или…
— Шампанского?
Я закивала. С антидепрессантов я постепенно начала слезать еще в конце октября, а неделю назад и вовсе прекратила прием. И ничего, чувствовала себя прекрасно.
— Сейчас мотнусь в машину. Жрачка там. Ты пока осматривайся.
Семен ушел, я прошла вглубь комнаты. Обнаружила накрытый бело-красным новогодним пледом надувной матрас, ухмыльнулась такой предусмотрительности и провела пальцами по стоящим в забрызганном цементом ведре раскидистым еловым лапам. В тепле смола подтаяла — пахло изумительно.
Когда Шведов вернулся с пакетами, я помогла ему накрыть стол (складной, с которым он обычно ездил на рыбалку). И кивнула в сторону бутылки:
— Кое-кто обещал мне налить шампанского.
— Что еще я забыл? — усмехнулся муж, снимая мюзле.
— Ничего! Все круто. Я только музыку включу для настроения. Ты не против?
— Черт, о колонке я и не подумал.
— Да я на телефоне. Ну что, давай за старый год?
— Пусть в нем останется все плохое, — кивнул Шведов, чокаясь о край моего бокала своим. В отличие от пластиковых тарелок, ложек, ножей и вилок, бокалы он захватил хрустальные, что как-то сразу задало нужный тон вечеру. Мы выпили, закусили корзиночками с вкуснейшей икрой и гребешками. Семен полулежал, опираясь спиной о стену, и поглядывал на меня из-под тяжело опущенных век.
— Ну что ты так смотришь?
— Гадаю, что за мысли кружатся в твоей голове.
— О! Они тебе понравятся. — Я подползла к нему, легла ему на колени и так, глядя в потолок, заметила: — Я думаю о том, что мне совершенно нечего загадывать на Новый год.
— Загадывать?
— Ну, привет! Желания… Ты что, никогда не загадывал желания под бой курантов? — изумилась я, приподнимаясь, чтобы заглянуть в глаза мужа. И разочарованно выдохнула, — ну, конечно же, нет! У кого я спрашиваю…
— А зачем? Если я чего-то хочу, то беру и добиваюсь этого.
Он был непрошибаем, конечно. Я фыркнула.
— Тогда, исходя из твоей логики, я не знаю, чего хочу. У меня есть все, о чем только можно мечтать.
— Все? — вздернул бровь Шведов.
— А чего нет, мне уже не получить, хоть обмечтайся, — шепнула я.
— Ну, ты все же попробуй, — сверкнул Шведов глазами и улыбнулся скупо, поглаживая мое лицо.
Потом мы танцевали, целовались, занимались любовью и опять пили шампанское. И видно, я выпила больше, чем надо, потому что когда забили куранты, шепнула в небо: «Пошли мне ребенка!». Шепнула и тут же, не сумев выключить стерву, добавила: «А лучше двух». И закатила глаза.
Глава 22
Вера
— Привет! Извини, там пробки просто кошмарные! Давно ждешь?
— Да нет. Только сама куртку отнесла в гардероб, — отмахнулась Эля, неосознанно коснувшись ладонью чуть выступающего живота. Я зависла на этом движении лишь на миг и поспешно отвела взгляд. Не хватало еще, чтобы меня записали в маньячки!
— Хорошо хоть бронь на стол не слетела, здесь, говорят, держат всего пятнадцать минут, прикинь? — затараторила я.
— Надеюсь, нам будет вкусно, — улыбнулась Эля. — Ну а если нет — фиг с ним. Мы ж тут не пожрать собрались, правда?
— Говори за себя. Я после работы голодная — просто ужас. А ты все на больничном?
— Ага. Жорка держит, — Эля снова пробежалась пальцами по животику.
— Ну а как у вас вообще?
Хоть мы и встречались с Элей и Бутенко после Нового года, поговорить с подругой по душам нам не удалось. С виду она выглядела вполне довольной жизнью. Но я понимала, что это скорей попытка держать лицо. У Эли была сложная ситуация. Сначала они с мужем узнали, что при Элькином ЭКО были перепутаны образцы спермы, следом — что ее
