class="p1">— М-да, такую охапку роз даже просто так держать неудобно, а уж с железными дверями воевать…
Через некоторое время из подъезда выскочила женщина в нарядном платье и побежала налево, в сторону перекрестка. Женщина держала в руке телефон и, похоже, с кем-то разговаривала. Сразу после этого откуда-то слева возникла еще одна фигура и скользнула в подъезд.
— Шестнадцать двадцать восемь. — Лихарев указал на время, мигающее в левом нижнем углу.
— Так никто и не сомневался, — кивнул Миша. Они посмотрели, как Нина быстро пересекла зону действия камеры, но вскоре снова показалась. Теперь она уже не бежала, а шла, хотя и быстрым шагом, и продолжала говорить по телефону.
— Сделай покрупнее, — попросил Сергей, и Миша послушно увеличил изображение.
Лицо Нины было спокойным, она улыбалась — очевидно, как раз разговаривала с Асей Семеновной, и та заверила ее, что сын находится в полной безопасности.
Цифры на экране теперь показывали шестнадцать тридцать четыре, и уже Миша указал на них пальцем:
— Звонок в полицию был две минуты назад.
— Ну, мы и не сомневались, что она ни при чем. — Сергей откинулся на спинку неудобного стула, продолжая внимательно вглядываться в экран. — Впрочем, хорошее алиби еще никому не мешало… О, смотри, выходит! — Из подъезда снова выскользнул темный силуэт — сейчас уже можно было разглядеть, что это, скорее всего, мужчина.
— Для опознания не годится, — с сожалением констатировал Миша и повернулся к ничего не понимающей, но старательно вглядывающейся в экран заведующей:
— Давайте оформим изъятие записи.
— Конечно-конечно, — засуетилась она. — Это ведь улика будет, да? Важная?
— Очень важная, — серьезно подтвердил Миша.
А Сергей добавил:
— Благодаря этой записи подтверждается невиновность человека, подозреваемого в жестоком убийстве.
— Ой! — Счастливая заведующая прижала руки к груди. — И об этом никому нельзя рассказывать? — Она обращалась к Лихареву, так как тот был явно старше.
— Ну-у… — Сергей сдвинул брови, немного подумал, потом кивнул: — Разве что самым надежным людям, которые болтать не будут. И разумеется, без подробностей.
— Ой! — повторила заведующая, а Миша, заполняющий форму на изъятие вещественного доказательства, не удержался и тихонько фыркнул.
Насчет «Пятерочки» и «Магнита» молодой опер не ошибся, разве что в «Пятерочке» действительно висел не особенно качественный муляж камеры, а в «Магните» камера была настоящая, но неработающая. Хозяйственный магазин тоже не оправдал ожиданий — камера была там настроена только на трансляцию, без функции записи. Когда дошли до обменного пункта, Лихарев, оглядевшись, отрицательно качнул головой. Действительно, хотя камера имелась, ее, похоже, никогда не включали. Парнишка в обменнике даже не мог сказать, работает она вообще или сломана и висит только для красоты.
Зато владелец частного дома порадовал. Точнее, не сам владелец, а его жена. Правда, прежде чем впустить в дом посторонних, она придирчиво проверила у них документы и даже перезвонила в управление. Получив подтверждение Мишиных полномочий, женщина смягчилась, довольно любезно предоставила им возможность просмотреть запись за вчерашний день и оставила одних. Здесь камера стояла намного удачнее, чем в аптеке — подъезд, в котором жила Нина, был почти напротив ворот, поэтому был хорошо виден. Миша прогнал запись на ускорении до интересующего их времени, и теперь они смогли хорошо рассмотреть мужчину, который вошел в подъезд.
— А вот и Сорин, наш кузен. — Довольный Лихарев откинулся на мягкую спинку стула.
— Положим, не наш, а покойного Сахарова, — ухмыльнулся Миша. — Как я люблю дела, в которых все с самого начала ясно!
— Ну, здесь вы сначала на бедную Власову накинулись…
— Да ладно, накинулись! Кто ее больно трогал? Но когда ты в квартире вдвоем с трупом, и никого больше не было, да ты еще на орудии убийства отпечатки оставила — чего ждать? И потом, разобрались же почти сразу. Зато теперь все как на картинке.
— Угу. Только ты не радуйся особо, вам еще километры протоколов писать, чтобы всю доказуху оформить. Да и сам Сорин, если упрется, нервы помотает. Вот ты ему эту запись, а он дурачка включит: дескать, я за братика волновался, решил подъехать, посмотреть, как у него переговоры с бывшей любовью идут. И дальше насколько у него наглости хватит — может, вообще не заходил в квартиру, а может, зашел, увидел брата с пробитой головой, испугался и сбежал…
— Слушай, не каркай, пожалуйста. Дожмем мы его, никуда не денется, не сомневайся.
— Я не сомневаюсь, я просто говорю, что все не так просто. И верни-ка ты на минуточку назад. Он из машины вышел или мне показалось?
Миша отмотал пленку.
— Точно, из машины. И смотри, там кто-то за рулем остался… черт, номера не видно, сейчас я увеличу. ТК или ТХ, а цифры какие? Не разберу.
— ТХ шестьсот семьдесят девять К, — четко продиктовал Лихарев.
— Точно! — Миша оглянулся и только тогда заметил, что Сергей смотрит не на экран, а на листок в своем блокноте. — Э-э-э… это как?
— Это номер «тойоты», зарегистрированной на супругу Игоря Константиновича, Валентину Сорину. И теперь понятно, кто за рулем сидел.
— И кто в полицию звонил, и самой Власовой — звонки-то от женщины были.
— Да, в общем, картина получается неприглядная, но довольно ясная. Что ж, зови хозяйку, будем оформлять изъятие.
Изъятие вещественного доказательства здесь прошло чуть менее гладко — дама была весьма недовольна тем, что даже такая малая часть ее имущества покинет дом. Но Миша неожиданно проявил недюжинные дипломатические способности и, оставив, кроме стандартных в таком случае бумаг, личную расписку, запись унес.
Ровно в двенадцать тридцать Олег подошел к двери с аккуратной табличкой «нотариус Краснова Раиса Тимофеевна», коротко постучал и, не дожидаясь ответа, приоткрыл дверь. Заглянул в кабинет и замер, уставившись на сидящую за столом необъятную толстуху. Приходилось ему видеть крупных женщин, но такую… это же центнера два, не меньше!
— Добрый день. — Женщина доброжелательно улыбнулась и посмотрела на часы. — Вы Сахаров? Борис Николаевич? Заходите.
— Добрый день, — слегка запнувшись, выговорил Олег и шагнул в кабинет. — Нет, я не Сахаров. Дело в том…
— Извините, но я принимаю только по предварительной записи. — Улыбка не исчезла и оставалась такой же доброжелательной, но голос звучал заметно строже. — И сейчас должен явиться клиент. Пока его нет, вы можете изложить свой вопрос, и я назначу вам…
— Минуточку! — Олег поднял руку и подошел к столу. — Дело в том, что Борис Николаевич погиб вчера…
— Погиб! — всплеснула пухлыми руками нотариус. — Господи, несчастье какое! Но что случилась? Авария? И… и при чем здесь вы? Простите, вы кто?
— Я — старший оперуполномоченный, Котов Олег Юрьевич.
— Ах вот как! — Теперь она поставила локти на стол и положила подбородок на ладони. —
