Прошедшей ночью это ей весьма ясно продемонстрировал Лоухи.
— И это город? — не удерживает от вопроса кто-то из охотников.
— Город, что это еще может быть? — раздраженно рявкает Тоннор и быстрым резким шагом идет по широкой улице вперед. Пенси едва удается уйти с его пути. Охотник явно пытался сбить ее с ног.
— Не обращай внимания, — тихо произносит Лоухи, хотя он тоже хмурится. — Он просто никак не может признать то, что кому-то дано строить дома по чертежам, а кому-то создавать новые чертежи. Пусть, это отличные друг от друга работы, но делать их можно превосходно и за это получать уважение других.
— Да, но… Мне это не нравится, — тихо говорит Пенси. — Он мне не нравится.
— Мне тоже, — разводит руками Удачливый. — Но я лидер этого отряда, и я прослежу, чтобы Тоннор не вышел за рамки.
— Хорошо, — кивает Пенси и проходит вперед мимо стен, внутрь города. Хотя стенами или защитными укреплениями их сложно называть: максимум, от чего они защитят, так это от тяжелого снега, который ветер сносит к городу.
— На наши города он уж точно не похож, — слышится удивленное, и Пенси полностью согласна.
Множество руин в Черных лесах, Лабиринт Аюлан, черная башня Крайнего прибежища — всё выглядит теперь совершенно не так, неполноценным, куцым, по сравнению с городом руинников. Первое, что бросается в глаза, — это множество входов и выходов как из города, так и из домов. Иногда к площадкам на высоте подведены фигурные лестницы, иногда их нет — будто жильцам предлагалось самостоятельно слететь на узорную мостовую. А может, это вовсе не ее выдумка, и всё так и было? Шарообразные светильники растут везде. Ряды почерневших кряжистых деревьев с большими шарами освещают широкие улицы. Тонкими плетущимися ветками растения обхватывают верхние этажи зданий. Тусклого света достаточно, чтобы не потеряться и всё рассмотреть. Дома на одной улице отличаются друг от друга. Все они выстроены из странного, на вид будто пористого камня, заброшенные, но привлекательные. В свете горящих странных шаров сверкают искрами застекленные или забранные другим материалом окна — круглые и полукруглые. А еще город оказывается разноцветным: оттенок стен почти у каждого дома разный, то тут, то там мелькают черные и некогда ярко-синие полосы, нежно переливаются розовые лестницы, а дорога под ногами выглядит так, будто по ней прошлись кистью, украсив всё вокруг легкими мазками краски.
Пенси долго бредет между зданиями и увлеченно смотрит вокруг, так что начинает болеть шея и появляется резь в глаза. Если бы растения были зелеными, а город не покрылся коркой льда, если бы по улицам шли не охотники в мехах и серых куртках, а карены в блестящих накидках, если бы… Но даже ее воображения не хватает, чтобы представить этот мертвый город другим.
***
Пенси очень нравится теперешний распорядок дня. Город понемногу поддается любопытству охотников, и цветная мостовая послушно ложится под ноги. Группами они проходят от дома к дому, чертят карты, кое-кто даже зарисовывает увиденное. Хватать миски и кружки, срывать со стен чеканные украшения нет смысла. Старейшина четко дал понять всем, что выделит время на сбор добычи, но только после основных задач. И Пенси благодарна ему: у нее есть возможность полюбоваться чужой жизнью в полной мере. Конечно, она с удовольствием возьмет пару интересных вещичек — украсить дом или разнообразить быт. Например, та штучка для специй, как у пана Роба, ей бы очень пригодилась. Но в целом ей хватит оговоренного контрактом гонорара и впечатлений. К тому же она скорее ищет знания, чем предметы.
«Кем были карены?» — задается она вопросом, когда находит увитую черными, навсегда замерзшими ветвями спальню: огромное круглое ложе, мягкое и упругое на ощупь. Пенси позволяет себе осторожно прилечь: ветви на потолке сплетаются в узоры, поверхность под ней едва ощутимо колышется, а ветер, залетающий в круглые крошечные окошки, приятно овевает лицо. Она засыпает почти мгновенно, и снится ей что-то знакомое с детства: глубокая вода, ласковые волны, теплые пальцы на щеках и легкие прикосновения к волосам. Пенси просыпается так же внезапно, как и заснула. В теле неожиданная легкость и ни следа усталости, в мыслях — покой и порядок. Чудодейство или аккуратно подобранное сочетание? Жаль, что вернуться к этому удивительному ложу не получается, отряд сворачивает на другую улицу.
«Как они жили?» — у нее в воспоминаниях остается немалая коллекция столов. Какая-то высота ей подходит, за некоторыми можно сидеть только на корточках, но каждый раз ее увлекает роспись на столешнице. Поверхность только на первый взгляд кажется украшенной удивительными рисунками, но там, где стола касаются пальцы, — гладко. Будто есть что-то прозрачное, но плотное над этими замысловатыми городами, животными и тонкими узорами, которые никогда не повторяются. Она даже пытается поцарапать краешек стола ножом, но ничего не выходит. Наверное, у каренов было много времени и сил, чтобы каждый раз придумывать новое, будь то материалы или узоры.
«Каким был их уход?» — Пенси не удается первой найти одежду руинников: переливающуюся ткань приносит Мич и не скрывает своей находки. Одежда похожа на длинную рубаху с широкими рукавами. Мич дает потрогать ее каждому, кто попросит. Пенси в числе многих протягивает руку: ткань холодная, но от тепла ладони начинает нагреваться, она немного скользкая на ощупь, но приятная, прочная, никакие ножи и огнестрелы не повредили ее, а стрелять громогласом в одежду старейшина запрещает. Пенси даже задумывается, а не выкупить ли ее у Мича. Но на следующий день в очередном доме ей тоже везет. Ее находка лежит на границе двух комнат — ванной и спальни, — она другого фасона, нечто подобное было на Халисе. И как бы Пенси ни хотелось взять сверкающее зеленой искрой тонкое диво в руки и принести домой, она не может заставить себя коснуться накидки. Эта одежда порвана: разрыв идет от самого ворота вплоть до середины: до того места, где должен быть живот. Она испачкана: темные пятна засохшей крови, в этом Пенси почти уверена, покрывают место разрыва и подол накидки. И неясно, что случилось с хозяином этой вещи: сам он порвал одежду или кто-то это сделал, спасли этого карена или он встретил свою смерть.
Удивительно, что в домах так мало изображений их жителей. Пенси встречает парочку разрушенных статуй, едва разбирает, что изображено на осыпавшейся мозаике, но нет ни портретов, ни рисунков, даже в орнаменте не видно рогатых скульптур.
