поговорить, конечно, — зашептал и нервно взъерошил волосы, оттягивая их назад.
Условившись отправиться в больницу вместе, мы разошлись, и я, расстроенный, но при этом одновременно окрыленный, поднялся к себе. Этот месяц аренды оплачен, но деньги мои на исходе, поэтому придется подыскать себе работу. Обзвонил парочку друзей, чтобы занять бабки на первое время, но сумма получилась не особо внушительной. Не знаю, может, провидение повернулось ко мне лицом и решило, что проблем на мою долю достаточно, но в этот момент, как по мановению волшебной палочки, пиликнул телефон.
«До меня слухи дошли, что тебе деньги нужны», — сообщение от Кирилла.
«А что, хочешь одолжить?» — ухмыльнулся и вставил смайлик с расхлябанной улыбочкой.
Внимательно смотрел на экран, понимая, что просто так Соловьев мне писать не стал бы.
«На выходных будут гонки с призовым фондом в полтора ляма. Тебя заявлять?»
Участие в моей жизни Кирилла, извечного соперника по гонкам, удивляло.
«С чего такой альтруизм? Хочешь проиграть мне?»
«Врезал бы тебе за эту чушь, но на твое благо ты далеко. Оба ж знаем, кто лучший на трассе».
Не был удивлен его бравадой. Сам был такой же.
«Аида против моего участия, а уступать первенство приезжим не вариант. Хорт не так хорош, как ты. Ну? Нужны бабки, или как?»
Стиснул челюсти до боли в скулах, отложил телефон и прикрыл глаза. Судя по настрою отца, места в его фирме мне не видать, как было условлено, а до двадцати одного года наследство деда не получить. Вздохнул и ответил, наконец, Соловьеву. Разберусь со всем по порядку. Сначала Крис и ее родители, затем отец и беременность Динки, а уже после гонки.
Прикрыл глаза, проваливаясь в сон сразу же. Сказались усталость и изможденность последних недель. Но засыпал я впервые счастливый, понимая, что Крис рядом, стоит лишь сесть в автомобиль, а со всем остальным я разберусь сам.
Глава 24
Кристина
Мама суетилась, раскладывая на тумбочке продукты, а отец стоял рядом, постукивая пяткой по полу. Им было некомфортно так же, как и мне. В какой-то момент повисла неловкая пауза, но мне не хотелось ее заполнять, как я это делала раньше вследствие своей неуверенности в себе.
— Ну как, есть результаты уже? — подняла голову мама.
В горле запершило, а к глазам подступили слезы, о которых я, казалось, давно забыла. Промолчала и просто отвернулась, продолжая лежать на кровати.
— Ты не отчаивайся, дочка. Даже Москва не сразу строилась, — попытался приободрить меня отец, но получилось откровенно плохо.
— Там хотя бы ясно было, что что-то получится, а со мной нет, — обернулась и привстала, прожигая взглядом стушевавшихся родителей. — Я хочу вернуться домой.
Они переглянулись, а затем строго посмотрели на меня.
— Здесь есть все условия, чтобы поставить тебя на ноги, Кристина, — сурово поджала губы мама, вернув себе пресловутое самообладание. — Мы с отцом много работаем, чтобы оплатить твое лечение, да и дома некому будет смотреть за тобой.
— Я сама смогу всё сделать прекрасно, — буркнула, насупившись и глядя на них исподлобья. — В конце концов, я не ин…
Замолчала, не договорив привычную ранее фразу. Повисла неловкая пауза, где я слышала лишь свое тяжелое дыхание.
— Об этом не может идти и речи, — сказала в ультимативной форме родительница и встала со стула, выпрямляясь и глядя на меня суровым взглядом сверху вниз. — Ты встанешь на ноги и точка.
Несмотря на ее упрямство, голос дрожал и оттого звучал не так уверенно, как она того хотела бы. Отец отвернулся, чтобы я не прочитала приговор в его глазах, и я прикрыла свои, выдыхая воздух со свистом.
— Я говорила с профессором. В общем, к тебе, как будет возможность, подселят девочку, так что одной хандрить не придется.
— Дочь, а может посетишь всё же психолога? — подал голос отец, в котором сквозила надежда на мое согласие.
Они оба не знали, что делать с моей апатией, и даже были готовы надеяться на мозгоправа, которого посоветовал доктор, но я снова легла на кровать и уставилась в потолок. Они просто не понимают, что мне нужна родная обстановка дома.
— А нет ее, обстановки твоей этой, — вдруг буркнула мама.
— Марина, — прошипел отец, одергивая ее, а я подняла на них взгляд, понимая, что свои последние слова произнесла вслух.
— О чем вы? — нахмурилась, ощущая, как в груди екнуло от нехорошего предчувствия.
— А зачем скрывать, Леша, пусть знает, на что мы пошли ради нее. А она лежит тут безвылазно и даже не старается выздороветь, вы только посмотрите на нее, — как обычно, не удержалась родительница и выплеснула на меня добрую порцию яда. Ну да, как же без него. — Будто ее здоровье только нам с тобой и нужно. И не надо так на меня смотреть, Алексей, ты слишком мягко сейчас к ней относишься и хочешь оградить от всего. Может, не скрывай мы подробности, она бы лучше старалась.
Горько усмехнулась, слыша, наконец, знакомую речь. Я уж думала, ее никогда не прорвет, а тут она не выдержала.
— Говори, мама, — просипела, сдерживая слезы.
— Мы продали нашу квартиру и купили на окраине однушку попроще, — поджав губы, кивнула она и сцепила руки в замок перед собой. — Услуги профессора и операция, может, и были бесплатными, но реабилитация и препараты не из дешевых, Кристина. Благо, сослуживцы на работе твоего отца тоже скинулись, да и фирма немалых деньжат подкинула. Ну и тетя Галя, само собой, подсобила. Так что давай переставай хандрить и возьмись за себя, в конце концов.
Ее слова доносились до меня сквозь туманную пелену — глухо и причиняли боль. Чувство вины, которое преследовало меня все эти месяцы, не ушло, а, наоборот, усилилось, ведь теперь выходит, что из-за меня они продали квартиру, которая досталась папе еще от деда и бабушки. Получается, мне толком и некуда возвращаться.
— Хватит, Марина, идем. Скоро у Кристины физиотерапия, не порти ей настроение, — вмешался вдруг папа, хмуро глядя на маму, затем ободряюще на меня. — Не слушай ее, дочь, она просто переживает за тебя, ни о чем не думай, просто лечись, хорошо?
Легче сказать, чем сделать. Их приход разбередил мои раны и разорвал меня в клочья, так что конечные слова отца уже не играли никакой роли. Папа увел маму, а я продолжала смотреть в стену бездумным взглядом. Из-за собственных переживаний не сразу заметила, что они никуда не ушли, а стояли в коридоре и с
