заботливо собрал скользкие пряди, чтобы они не намокли и, пока она умывалась, рассматривал её красивую шею и тонкий шрам. Не удержавшись, он наклонился и чмокнул девушку в шейную косточку, отчего она фыркнула и сжалась.
— Не делай так, — мурашки пробежали по её спине. — Щекотно.
— Щеко-отно? — это прозвучало предвкушающе, но мужчина не стал больше предпринимать никаких действий.
— Пора собираться, — она юркнула к двери. — Встретимся внизу.
— Как скажешь, дорогая супруга, — хмыкнул мужчина и ещё немного задержался. Оперевшись о раковину, он смотрел на дверь, за которой скрылась Хадаан, и немного сумасшедше счастливо улыбался.
Бойхайцы выехали к ожидающим верхом на своих невероятных конях, но взгляды были прикованы только к одной наезднице.
Тонкий стан был затянут в привычную для фрисских женщин амазонку, но даже под ней хо-каана, не изменяя себе, носила брюки. Сейчас как никогда Амадей осознавал, почему для женщин существуют специальные сёдла, в которых они сидят целомудренно, сведя ноги с одной стороны. Неприличные по своему содержанию фантазии закрались в его мысли, как только он увидел Хадаан, гордо восседающую верхом. Она привскакивала и снова садилась в седло во время движения, её волосы вздымались, а тело очаровывало своей гибкостью. А эти ноги?.. они были так прекрасны, и принц мечтал, чтобы бойхайка так же крепко сидела на нем, так же привскакивала от каждого его движения, также сжимала свои стройные ножки...
Ужасно: просто наездница, а она уже свела его с ума, но признаваться в этом принцу совсем не хотелось. Гораздо легче было обвинить жену в легкомыслии, чем признать полную свою капитуляцию, а страсть превратить в гнев: на девушку, на мужское седло, на всех этих ублюдков, что лапают её взглядами, даже на коня, за то, что он так близко к ней...
Позавидовать животному — Амадей больше не понимал себя.
Хадаан спешилась и обняла голову коня, шепнув тому что-то на ушко. Слуги тут же принесли девушке её лук: большой, почти с неё высотой, обтянутый кожей и с острыми рогами на концах. Девушка надела его и прицепила к спине колчан, попрыгала, проверяя прочность, и осталась довольна.
— Хадаан, — Амадей подошёл к ней и поправил собранные в высокий хвост тонкие косы. — Я не буду отговаривать тебя от охоты, сам не знаю, почему, но постарайся быть не столь соблазнительной, ладно?
— Потому что знаешь, как мне это дорого, — девушка прикусила губу, скрывая улыбку. Она видела, как влияет на мужа, видела его взгляды, преисполненные заботы, а не вожделения. Впрочем, страсть быстро забирала управление над своим хозяином, но бойхайка совсем не была против. Представляя супружескую жизнь, она и не догадывалась, как это бывает на самом деле. В книгах о таком не пишут…
— Коварная женщина, — изрёк принц.
— Все в сборе? — они посмотрели на императора, ведущего под руку обоих сыновей.
— Все, кто изъявил желание поучаствовать, на месте, ваше величество, — кивнул Сарон и подал знак, чтобы выводили коней.
— Тогда начнём!
С громким лаем собаки кинулись в лес, загонщики еле поспевали следом, а высочайшие лорды, уже охваченные азартом, споро взбирались на лошадей.
— Сафмет, соколы! — приказала Хадаан, и несколько птиц стремительно бросились ввысь. — Удачной охоты, ваше величество, дорогой супруг, — она клыкасто улыбнулась и запрыгнула на коня, будто на какой-то низенький стульчик.
Наездники придерживали распалившихся лошадей, ожидая отмашки от своего императора, они переглядывались, прикидывая, кто заберёт сегодня главный трофей — дикого кабана или, может даже, бизона.
Прозвучал удар о золотой щит, и охотники сорвались вскачь, почти сразу рассредотачиваясь по лесу. Для императора и Амадея сегодняшняя охота была не столь важна, ведь в ней участвовали юные принцы, потому и Хадаан, позабыв о своих увлечениях, замедлилась, чтобы не терять родственников из виду.
Крик сокола был неожиданностью. Нет, птица не обнаружила добычу, она предостерегала своих хозяев от нападения, и в мгновение растерявшая весь азарт Хадаан натянула поводья, придерживая коня. Только потому она заметила, что муж уже обнаружил нападавших. Стража всполошилась, прикрывая своих господ, но было уже поздно — выпущенная стрела могла остановиться только тогда, когда насытится плотью. В последнее мгновение Амадей прикрыл своего старшего племянника, словив несколько стрел за него, и словно замертво упал на землю.
— Сафмет! — в ужасе окрикнула Хадаан слугу и спешилась. Спотыкаясь, она подбежала к упавшему на спину мужу. Стража тут же окружила их, словно живые щиты, кого-то отправили на поимку нападавших, прозвучал рог окончания охоты, но для Хадаан весь мир отошёл на второй план. Словно вода сошлась над головой, её затопили самые страшные воспоминания.
В тот день они ехали по степи, чутко оглядывая территории, и совсем не ожидали нападения. Казалось бы, степнякам негде было прятаться, но они выскочили из ниоткуда, тут же начав обстрел, и цель была одна — каан. Хадаан отбивалась, как могла, и, когда опасность почти миновала, её отец пропустил стрелу и упал с коня.
Он сделал это специально. Он мог защититься, но не стал. Стрела в ноге оставила бы его калекой, но та, что попала в сердце, пробила его не слишком сильно. Каан мог выжить, девочка очень чётко это понимала, как понимала и то, что её отец давно уже мёртв внутри. Вождь слаб, он сошёл с ума от горя, он не может держать каганат в своих руках, он жаждет забыться, уйти из этого мира. И Хадаан поможет ему в этом. Со слезами, дрожащими руками, пока другие кай отбивались от последних степняков, она сильнее надавила на стрелу, пробивая сердце отца. Сумасшедшие глаза мужчина на секунду стали осмысленными. Как же давно Хадаан не видела их ясный взор. Хулан, из последних сил вцепившись в руку дочери, улыбнулся, и глаза его застыли.
Своими руками она убила отца, и, несмотря на собственные чувства, на боль, разрывающую сердце, она понимала, что поступила правильно. Каганат не примет слабого каана, девочка и так из последних сил скрывала то, что отец тронулся рассудком, отбивалась от министров и родственников, метящих на трон. Она молчала о попытке каана Хулана убить хейреми, самостоятельно
