предмет и потянул его на себя.
Ему ухмыльнулся голый череп. От неожиданности Сейвен охнул и выронил находку, на что челюсти черепа глухо клацнули.
Ямка быстро заполнилась влагой. Сейвен встал перед ней на колени, зачерпнул воды и умылся. С минуту он колебался, но все же запустил руку в продерь и без труда нашарил другие останки. Вытягивать за костяную шею скелет он не стал, а с запоздалым омерзением вытер руки о балахон. «О, хранители! Я ведь только что умылся оттуда».
Череп смотрел на закат, а закат смотрел на череп. Сейвен поднялся. «Чей же ты? Почему здесь? И почему я нашел тебя?» Происходящее не складывалось в сколько-нибудь внятную картину, расстраиваясь все сильней.
Что он помнил до того, как очнулся посреди болота? Все, а вместе с тем ничего. Воспоминания обернулись какими-то макетами. Внешне они виделись целостными и даже последовательными, но углубиться в них не получалось — все тут же замирало, превращалось в музейные экспонаты. Можно ходить-рассматривать, но понять что перед тобой — нельзя. «Граната Крайтера о дверь гелионского корпуса». Всплеск напалма, крики, запах гари… Все представало явственно и натурально. Только откуда это воспоминание и куда оно вело? Сейвен не знал. Побродив вокруг одного «экспоната», он переходил к другому, видя и понимая его все столь же обособленно.
— Да будь же я проклят! — наконец выкрикнул он и обессилено опустился на землю. — О, хранители… Где я? Как я?!.
На глаза снова попался череп. Сейвен схватил его и принялся судорожно крутить в руках. «Должно быть что-то. Что-то. Что-то!» Но череп был пуст. Он лишь влажно поблескивал и ухмылялся. Но что-то в костлявом изменилось. Каждый зуб его кривой ухмылки насмехался над Сейвеном.
— Ах, так ты издеваешься?! — прорычал он, как следует размахнулся и швырнул череп вдаль.
Минуты две он стоял неподвижно, очерчивая взглядом причудливую, неестественно широкую траекторию полета черепа. Грудь его вздымалась и опадала все тише, кулаки сжимались все слабее… Окончательно успокоившись, Сейвен развернулся и зашагал в сторону леса.
Опыта в освоении болотных топей у него не было. Да и откуда ему было взяться, если на Вербарии болот практически не осталось, а те, что остались, булькали в сказочной глуши. Но вопреки этому, Сейвен шел уверенно, точно зная, в какую лужицу можно наступать, а какую лучше обойти стороной. Вскоре он раздобыл корявый сук и дело пошло еще живей.
Кромка леса чуть-чуть приблизилась, а вот солнце не просело и на палец. Неподвижность светила подтолкнула Сейвена к выводу: либо он не на Вербарии, либо он не в себе. Причем второе суждение представлялось более вероятным. Он остановился и, утерев проступивший на лбу пот, в очередной раз огляделся. Все указывало на то, что он на Вербарии. Само солнце, небо, воздух, звезды… Зойба в конце концов. Но неправдоподобный полет черепа, неподвижность солнца, его собственный несуразный облик… Такого на Вербарии быть не могло. Значит… «Значит произошло что-то со мной. Но что?»
Присев на острую кочку, он почувствовал, сколь сильно устал. Не столько физически, сколько морально. Непонимание своего положения, наглухо запертая память изводили до исступления. С глухим стоном бессилия, Сейвен вонзил посох в землю и вздрогнул от неожиданности: палка стукнулась о что-то твердое.
Без удивления или страха он взирал на добытый из недр болота второй череп. Точно такой же, какой он выбросил чуть раньше. Гладкий, блестящий, с торжествующей ухмылкой на костистом рте. С тупым, невесть откуда взявшимся предчувствием, Сейвен ткнул палкой мох чуть поодаль от месторождения.
Тук.
Голова закружилась, перед глазами замелькали черно-белые пятна и Сейвен неуклюже опустился на четвереньки. Через минуту уже два абсолютно одинаковых черепа взирали на него. С любопытством и подстегивающим ожиданием…
— Пусть все кругом горит огнем, А мы с тобой еще нальем, А мы нальем, еще нальем, А мы с тобой еще бухнем…
Пыхтя и напевая старую кабацкую песенку, Сейвен отрыл восемьдесят шесть черепов и прервался на отдых с мыслью, что на сотенке, пожалуй, и остановится. Глядя на груду блестящих, зубастых камней он ухмылялся им в ответ. Его больше не тревожила урожайность топи на человеческие останки, да такая, что куда не ткни, непременное отыщется костеплод. Его не заботила будто бы окостеневшая действительность. Его даже перестала волновать собственная роль в этом бредовом месте. Все, что имело ценность, это сотня черепов, аккуратно уложенных в пирамиду.
Но пирамида рассыпалась всякий раз, когда оставалось несколько черепов до завершения. После очередной тщетной попытки, Сейвен вдруг сообразил, что белые черепки, на буро-зеленом мху хорошо видны с высоты. Их можно сложить в слово и привлечь внимание. Не задаваясь вопросом, чье это может быть внимание, он добыл еще несколько черепов и принялся их раскладывать.
Через несколько минут, к небу устремилось взывание: «Идите в жопу!»
Потирая подбородок, Сейвен окинул взглядом послание, размышляя, не слишком ли категорично вышло. «Может, пошли вон? Или: в гробу я вас видал…» Намерение сложить из черепов призыв о помощи он отверг сразу. «В бредовом месте логика это ерунда. А послать все куда подальше — самое то». В итоге он решил ничего не менять, а лишь добавить к уже написанному: «ваш Сейв». Хлебнув душной водички, он немного отдохнул и тронулся дальше.
Мысли Сейвена безнадежно спутались. По сравнению с теперешней кашей, утренние соображения виделись чище кристалла. Он уже не помнил кто он, откуда взялся и куда идет. Впрочем, впереди темнела полоска леса. «Наверное, туда. Лес… Что это?»
Вскоре он забыл как дышать. Это его нисколько не расстроило, а даже приободрило. Ведь если он провалится, то не захлебнется! Но он не проваливался, а все шел и шел, пока не обнаружил, что стал ниже. Остановился, огляделся и понял, что нижняя часть тела куда-то провалилась и не пускала его дальше. Сейвен пожал плечами, вздохнул и уставился на полоску леса, ставшую ближе и угловатей.
Над головой что-то чавкнуло, булькнуло и все пропало. Тогда Сейвен подумал: «Пусть все кругом горит огнем, А мы с тобой еще нальем, А мы нальем, еще нальем, А мы с тобой еще бухнем…»
Tat 18
С прерывистым выдохом Тиеф наблюдал как надвигалась земля. Восход раскрасил дюны в великолепные нежно-розовые цвета, проваливающиеся в охру на продолговатых ложбинах. Казалось, что внизу распростерлась вовсе не пустыня, а причудливый, застывший во времени океан…Но чем ниже они спускались, тем тревожнее становилось Тиефу. А когда он увидал крупинки пирамид, то и вовсе перестал обращать внимание на яркукю палитру. Теперь ему
