Книга История Ирэн. Отрицание - Адель Хайд

В литейке к Ирине сразу подскочил Проша (Джузеппе Феррати) и целуя ей руку восторженно на ломаном русском заверещал, что это пробный вариант и она не должна судить строго.

Прошли к небольшому огороженному помещению недалеко от второго выхода из литейки и там, заботливо укрыты ветошью, стоял первый плуг Стоглавой. Он был точно таким каким она его помнила, и к нему даже были приделаны рукояти и оглобли для сцепки с тягловым животным. В её мире такой стальной самоочищающийся плуг был изобретён позже и точно не в её стране, но Ирина посчитала, что ранее появление такого изобретения не повредит этой реальности. Это же не химическое оружие в конце концов.

К сожалению, проводить испытания плуга было ещё рано, на дворе наступал март, но снега было много и ночные морозы сковывали землю.

Довольные все пошли в дом. Хлебосольный Иван Иванович рассказывал смешные истории из своей жизни, всё больше связанные с его увлечением. И как-то сам собой разговор перешёл на то, что не так давно Иван Иванович получил письмо от императорской службы. Ему как владельцу литейного производства предлагалось начать разработку металла, схожего по свойствам с гандийским булатом. На это выделялись средства, в случае согласия.

Ирина, услышав знакомое слово, тут же переспросила:

— А что такое гандийский булат?

На лице у Проши отразилось недоумение: — как вы не знаете, что такое гандийский булат?

А Картузов вместо того, чтобы ответить, попросил подождать и вскоре принёс небольшой кинжал, которым легко разрубил обычную стальную шпагу.

Ирина поняла, что удача сама идёт ей в руки. Она не знала, как подойти к этому вопросу, и вот, есть письмо императорской службы и есть Картузов с Прошей, с которыми она может попробовать сделать булатную сталь.

Внутри всё затрепетало, в предчувствии нового дела, но вслух Ирина спросила довольно спокойным голосом:

— И что вы собираетесь принять в этом участие?

Картузов посмотрел на Ирину так, будто она спросила что-то невероятно и почти возмущённо ответил:

— Конечно, Ирэн Леонидовна, я мечтаю создать такую сталь и всю жизнь этому посвятил.

Да, — Ирина подумала, — как она могла такое вообще спросить у Иван Иваныча, литейщика по призванию.

— А меня возьмете в это дело? — улыбнувшись задала вопрос Ирина

Проша вскочил из-за стола и начал торопливо говорить, что это очень хорошая идея, что барышня очень хорошо разбирается в металлах.

Но Картузов не спешил давать ответ. Взглянул на Леонида Александровича, потом посмотрел на Ирэн.

Ирина уже успела всякого себе надумать, даже разработала план поиска других участников императорского «конкурса», и вдруг в установившейся тишине прозвучало:

— Да, мы с вами вместе сделаем булатную сталь. Я верю, что вы знаете как. Мне всё равно откуда у вас это знание, главное, что вы готовы этим поделиться.

Помолчал немного, потом тихо добавил:

— Я сегодня же отпишу, что мы берёмся вместе с вами.

После принятия серьёзного решения мужчины пошли смотреть лошадей. Мальчикам обещали сделать выездку. А Ирина с Прошей сели обсуждать состав стали и температуру плавления.

* * *

Москов. Кремль. Несколько дней спустя после описанный выше событий.

Сегодня было заседание совета по улучшениям, и барон Виленский работал в Кремле. Здесь у него был небольшой кабинет. Радовало то, что многие откликнулись на призыв императора заняться разработкой стали. Из Никольского уезда, знаменитый своей литейкой помещик Картузов, прислал ответ, что начал разработку совместно с Лопатиным.

Виленский вспомнил, что вроде его бывший тесть и помещик Картузов когда-то дружили. Возможно, решили возобновить дружбу.

Разобрав накопившиеся бумаги, барон поспешил на аудиенцию к императору, который всегда после совета сразу требовал свежих докладов.

Уже в малом зале, Виленский обнаружил, что император не один, за столом сидел Граф Шувалов Александр Иванович, камергер, начальник Канцелярии тайных розыскных дел, и сразу вслед за бароном Виленским в зал вошёл глава военно-медицинской канцелярии барон Яков Васильевич Виллье. Все эти люди были особо приближёнными к императору.

Им молодой император доверял без оглядки. Шувалов ещё при старом императоре не раз доказал свою преданность. А с бароном Виленским и бароном Виллье, Александр Третий дружил с юности.

— Друзья мои, я вас позвал, чтобы продемонстрировать то, что изобрели в нашей стране, — торжественно произнёс император, и по очереди посмотрев на каждого добавил, — и это не образец, а первая фабричная партия, на уже которую ведутся переговоры на поставки. И те, кто ждал «спицы» от Ост-Гандийской компании, теперь будут покупать спички из Стоглавой от партнёрства Голдеев и Л.

Император достал несколько небольших из тонкого дерева коробочек, на которых было выжжен знак партнёрства, изображавший букву «М» у которой посередине была дополнительная перекладина, так, что получалось, что в знаке две буквы «М» и «Л», но, если присмотреться, то можно было найти ещё и букву «И».

Пока все рассматривали коробочки, император продемонстрировал, что из одной выдвигается другая, в которой лежат спички. Император показал, что надо сделать, чтобы поджечь и какое-то время все пробовали, радуясь словно дети.

— Я хочу наградить этого Голдеева и его партнёра, — сказал Александр Третий и почему-то посмотрел на Виленского, затем добавил, — спички сделаны на фабрике в Никольском уезде.

— Да? — встрепенулся вдруг барон Виллье и воскликнул — какой талантливый этот Никольский уезд.

Все вопросительно взглянули на главу медицинской канцелярии. И он поспешил прояснить:

— У меня там в уездной больнице доктор отличился, кто-то из местных изготовил ему Le Cylindre, который он называет тоноскоп и уверяет, что его тоноскоп гораздо лучше работает. Вот прислал мне образцы.

И барон Виллье достал тоноскоп и показал присутствующим. Рассказал, что уже заказана большая партия, цена в несколько раз ниже Le Cylindre.

Довольно улыбаясь, как будто это он сам, лично сделал этот прибор, и продолжил рассказывать:

— Уже очередь у нас образовалась из заказов, во всех уездах ждут. А ещё этот же доктор стал применять какие-то новые методики и у него смертность резко снизилась в больнице. Вот через неделю у нас сбор глав уездных больниц, ожидаем его с докладом.

После такого заявления даже на лице у Шувалова, по которому никто и никогда ничего не мог прочитать, промелькнуло удивление.

— Александр Иванович, — обратился император к главе тайной канцелярии, — узнай на кого оформлены «привилегии», — потом повернулся к Виленскому и добавил:

— А ты, Серж, съезди-ка в Никольское, проверь что там