– Ты права – все эти разговоры ни к чему, – вздохнула мама, и на лице ее проступила печать озабоченности. – Я только надеюсь, что у вас все несерьезно… – снова взглянула она на дверь. – А пришла я сказать, что твой отец болен.
И снова я прислушалась к себе – ничего, пустота. Известие о болезни отца не затронуло во мне ничего. Аж страшно стало.
– Что с ним? – спросила, потому что должна была спросить.
– Недавно у него случился сердечный приступ. После него он оправился, конечно, но врачи сказали, что сердце его уже работает не так, как раньше, что приступы могут повторяться, и существует угроза инфаркта… В общем, он теперь много времени проводит дома, врачи велели ему не перетруждаться. Ну и я хочу, чтобы ты пришла к нам, повидала отца. Вдруг потом уже будет поздно…
Впервые с момента этой нашей встречи мама посмотрела на меня как человек, который пришел просить, а не требовать.
– Зачем, мам? Отцу это не нужно, как и мне, – снова опустилась я на стул.
Весь этот разговор, сама встреча, выматывали. Чувствовала себя усталой.
– Настя, он любит тебя!
– Брось, мам, отец не любит никого, кроме себя…
Мама была бы не мамой, если стала бы уговаривать меня. В жизни она следовала принципу, что до всего человек должен доходить собственным умом.
Она ушла, не дождавшись от меня обещания прийти. Да и не собиралась я его давать, даже если бы она уговаривала меня с пеной у рта.
Я не пошла закрывать за ней дверь, слышала только, как сработала защелка, когда захлопнула она ее. А еще через минуту в гостиную вошел Даниил. Интересно, как много он смог услышать из нашего разговора и слышал ли вообще что-то? Но даже это меня сейчас мало заботило. Вернулось то гаденькое послевкусие, какое всегда наступало у меня раньше после разговоров с мамой. И сейчас я всячески пыталась его побороть.
– Насть? – позвал меня Даниил, останавливаясь рядом. – Все нормально?
– Все хорошо, – посмотрела я на него снизу вверх, заставляя свои губы улыбаться.
– Кажется, нет, – улыбнулся он в ответ и потянул меня со стула.
– Вот теперь точно все хорошо! – проговорила я ему в грудь, оказавшись в кольце его рук.
И так будет всегда, когда он рядом.
Глава 41Даниил
Тудух-тудух, тудух-тудух… Ритмичный стук в висках нарастал, пока не слился в единый выматывающий гул. Я бежал куда-то или от кого-то с закрытыми глазами. На пути попадались двери, много дверей. Каждую распахивал, страшась, что за ней пропасть. Дверей становилось все больше, а гул все нарастал. И вот в какой-то момент нога моя провалилась в пустоту…
– Даня… проснись…
А я продолжал падать, пытаясь ухватиться хоть за что-то. И мычал в попытке призвать на помощь. Уста мои оставались сомкнутыми, а глаза закрытыми.
– Тебе приснился кошмар… Да проснись же! – встряхнули меня и только тогда у меня получилось.
– Что?.. – распахнул я глаза, не сразу возвращаясь в реальность.
– Ты меня напугал… – обхватила Настя мою голову, вглядываясь в лицо.
В комнате было темно, еще стояла глухая ночь. Ее лица я почти не мог различить. Ну и постепенно я расслаблялся, понимая, что видел все тот же сон.
– Иди ко мне, – устроила она мою голову у себя на плече и какое-то время баюкала как малое дитя.
Мне же было просто хорошо. Как говорится, я прибалдел и ничего не хотел менять. Я и про сон-то уже забыл, если бы Настя не заговорила.
– Часто тебе такое снится?
– В последнее время нет. А вот раньше я видел этот сон почти каждую ночь. Редко когда обходилось без него.
Я уже привык, даже отчасти сроднился. Во сне было страшно, жутко, но, просыпаясь, я научился быстро успокаиваться. Как правило, засыпая потом, сон уже не повторялся. Ну и я с этим научился жить.
Сейчас вот, лежа в объятьях Насти, я понял, что ее заслуга в том, что сон этот стал мне сниться реже. Моя жизнь стремительно менялась рядом с этой девушкой. Порой перемены даже пугали меня, особенно, когда я чего-то не понимал. Но где-то впереди маячил яркий свет, намекая на то, что не все еще для меня потеряно. И этот путеводный луч зажгла тоже Настя.
– А что именно тебе снится? – вновь заговорила Настя.
– Ничего конкретного, – отозвался я. – Поезд… Иногда мелькают какие-то лица… – вспомнил я те случаи, когда меня во сне избивали. – Реже я выпадаю из поезда… Но в основном просто стук колес и… страх.
Не хотелось казаться перед ней слабым, но и отвечать лучше честно.
– Вот почему ты не любишь поезда? – крепче обняла меня она.
Подумалось, что, должно быть, ей тяжело под такой тушей, как я, но эгоистичное чувство заставило меня еще какое-то время оставаться неподвижным в ее руках. И лишь через пару минут мы поменялись ролями – теперь уже я обнимал ее, а она удобно устроилась на моем плече. Тихая радость плескалась в душе от близости этой девушки. С первой нашей встречи я стал желать ее физически, но именно сейчас хотел насладиться душевным родством.
– На машине мне как-то привычнее, – с улыбкой проговорил я, думая о другом. Да и не хотелось мне дальше тратить эту волшебную ночь на рассуждения о собственных кошмарах.
А думал я о том, что как-то очень быстро пролетели десять дней в этом городе. Настя уладила все свои дела в ТЮЗе, партию новых костюмов уже скоро отправят на указанный ею адрес. Результатом поездки она осталась довольной.
В свободное от работы время мы с ней много гуляли, как и разговаривали. Она охотно делилась со мной воспоминаниями о школе, рассказывала мне обо мне же все, что могла. Я впитывал информацию как сухая губка, насыщаясь ею, и теперь мне уже казалось, что частично я даже восстанавливаю в памяти утраченное время. Возможно, такое ощущение внушали полученные знания, но, как бы там ни было, жить мне становилось с ними легче.
С каждым днем я любил Настю все сильнее и видел, вернее, читал в ее глазах ответное чувство, хоть ни разу она и не призналась мне в нем. Все ночи мы проводили вместе, и я наслаждался ее телом, которое дарила она мне всё без остатка. Я не знал, как будут развиваться наши отношения, когда вернемся. Понимал только, что уже не смогу обходиться без нее по ночам, как и вечерам, что мне обязательно захочется встречать ее с работы и угощать чем-нибудь вкусным. По части кондитерки так и вовсе во мне уже плескалось нетерпение. Я придумал несколько новых рецептов, но пока еще только записал их на бумаге. Отчего-то не хотелось пробовать испечь новики тут, словно что-то мне мешало сделать это в квартире тети. Я ждал возвращения в свою оборудованную всем необходимым кухню в кондитерской, чтобы воплотить в жизнь собственные фантазии на пару с Динарой.
Наверное, я бы с уверенностью мог сказать, что сейчас в моей жизни наступила светлая полоса, если бы кое-что ее не омрачало с завидным постоянством. С момента визита Настиной мамы прошло больше недели. Через пару дней мы собирались в обратный путь, а родителей она так и не навестила. Она не заговаривала об этом, а я боялся спросить. И вот сейчас, ночью, все же решился.
