Книга Enter - Карл Ольсберг

Она подвела мужчин к следующему терминалу. На нем они увидели меню команд: «английский», «французский», «испанский», «португальский», «русский», «китайский», «хинди». Рядом на специальном держателе висели очки в тонкой металлической оправе с трехсантиметровым утолщением с одной стороны. Гильберт сняла их, нажала на маленькую кнопку включения и вручила Айзенбергу.

— Вот, примерьте.

Он последовал инструкции. Линзы, казалось, были из обычного стекла — по крайней мере, Айзенберг не заметил искажений изображения.

— Imagine you need to talk to someone whose language you don’t understand, — произнесла Гильберт.

Под ее лицом в воздухе возникла полупрозрачная надпись: «Представьте, что вам нужно поговорить с человеком, языка которого вы не знаете». Айзенберг слегка повернул голову, но надпись не повернулась, а осталась висеть в воздухе, словно была приколота к элегантному темно-зеленому костюму Гильберт. В следующую секунду надпись поблекла.

— Впечатляет, на самом деле. А эти очки, случайно, не предупреждают, когда собеседник врет? — пошутил он.

— Они могут, — серьезно ответила она. — На основе голосовых образцов, изменений позиции тела, выражения лица и температуры компьютеры в состоянии распознать, говорит человек правду или нет. Ходят слухи, что ЦРУ уже использует такую технологию.

— Можно мне попробовать? — попросил Кох.

Айзенберг отдал ему очки. Он нажал на меню экрана терминала. Появилось изображение азиатского лица, и зазвучала китайская речь.

— Невероятно! — воскликнул помощник Хинтце. — Субтитры в режиме реального общения! Это же мгновенное решение всех языковых проблем мира! Может, я с ними и жену свою пойму.

Шутку никто не оценил.

— Круто, — констатировал Варнхольт. — Я правильно понимаю, что вы создаете технологии, чтобы оставить безработными переводчиков, диспетчеров коллцентров, дальнобойщиков и таксистов, а также врачей и медсестер? И ваши компьютеры умеют не только распознавать лица, но и ловить людей на лжи. О, дивный новый мир!

Гильберт подняла брови и бросила на него колкий взгляд, однако сохранила спокойствие. Было видно, что она не в первый раз сталкивалась с подобной критикой.

— Верно, эти технологии уничтожают рабочие места так же, как трактор оставил без работы миллионы людей в сельском хозяйстве, как современные станки постепенно вытеснили ручное производство в Германии. Но ведь мы, сегодняшние, от этого ничуть не страдаем. Неужели вы мечтаете вернуться в девятнадцатый век, когда обычный рабочий трудился у станка или на поле по четырнадцать часов в сутки и умирал, не доживая до шестидесяти лет? Неужели вы хотите, чтобы немцы остановились в техническом развитии и уступили первенство в создании технологий будущего другим нациям?

— Нет, ничего такого я не хочу, — возразил Варнхольт. — Но мне было бы гораздо приятнее, если бы вы не только восхваляли новые технологии, но и предупреждали об их недостатках и рисках использования. В пятидесятые годы атомную энергию превозносили как экологически чистую, а курение рекомендовали как полезное для здоровья. «Экономить на сахаре — в корне неверно. Он нужен телу, сахар питает» — гласила излюбленная реклама сахарной промышленности. Из-за этой лжи в Германии после Второй мировой войны умерло больше людей, чем по какой-либо иной причине. Всякий, кто зарабатывает на чем-то, склонен утаивать правду о недостатках своего продукта.

Во взгляде Гильберт мелькнул разряд молнии. Даже Айзенберг почувствовал, что у него подскочило давление. Как смеет Варнхольт провоцировать свидетельницу, да еще безосновательно? Однако он не хотел отчитывать своего сотрудника перед ней и Кохом. Поэтому просто сказал:

— Прошу прощения, господин Варнхольт лишь хотел проверить на вас доводы АТР. Мы об этом договорились заранее. Однако он выбрал неверный тон.

Он взглянул на Варнхольта, пресекая любые возражения.

Гильберт успокоилась.

— Старый трюк с хорошим и плохим полицейским? Получается, я подозреваемая?

— Нет, разумеется, нет. Как я сказал, мы просто хотели узнать, что вы ответите на доводы АТР. Что, как вы думаете, ответил бы Вальтер Меллек на доводы господина Варнхольта, если бы им довелось поговорить?

— Он выставил бы за порог вашего коллегу, обозвал бы его луддитом и психом. Он именно так поступил однажды с критиковавшим его журналистом. У меня и нашего пресс-секретаря ушел весь день на заглаживание его вины. Однако в итоге статья все равно вышла не очень лестной для нас.

В этот момент зашла помощница Гильберт с листом бумаги в руках. Директор института взяла его и пробежала глазами.

— Вот, здесь все сотрудники, которые когда-либо работали в отделе Вальтера Меллека. Многие от нас ушли, но с теми, кто остался, вы можете поговорить прямо сейчас, если хотите.

— Это ни к чему, — вмешался Кох и забрал у нее список. — Допросом этих свидетелей займется наш отдел.

Гильберт посмотрела на Айзенберга многозначительным взглядом.

— Наш отдел? Разве вы оба работаете не вместе?

— Господин Айзенберг и господин Варнхольт помогают нам в расследовании, когда это необходимо, — объяснил Кох. — Руководит расследованием мой начальник, директор полиции Хинтце, руководитель отдела государственной безопасности. Большое спасибо за вашу помощь, госпожа доктор Гильберт. Разговор с вами был очень плодотворным.

Айзенбергу не оставалось ничего иного, как кивнуть и тоже попрощаться с Региной Гильберт.

Глава 30

— Ну и представление вы устроили, господин Варнхольт! — с возмущением сказал Кох, когда они втроем ехали обратно в управление. — Так вести себя со свидетельницей, которая ни в чем не виновата, да еще и помогает следствию! Обвинять ее во лжи!

Бен, сидевший сзади, взглянул на Айзенберга, который был за рулем. Что думал Кох, ему было до лампочки, но вот его шеф смотрел перед собой окаменевшим взглядом, и это был плохой знак.

— Я всего лишь хотел услышать от доктора Гильберт что-нибудь кроме рекламных слоганов, — сказал он в свою защиту. — Но эта дама крута, как неприступная скала. Я не понимаю, почему все по умолчанию считают, что Меллека убила АТР. О’кей, Ангессер смылся, у него явно рыльце в пушку. Но, несмотря на это, убийство могло произойти совсем по другой причине. Неужели только мне кажется, что с этим институтом что-то нечисто?

— И что с ним не так? — спросил Айзенберг с плохо скрываемой злобой в голосе.

— У них в подвале — вычислительный центр, которому позавидовали бы многие университеты и исследовательские центры. Я спрашиваю себя, зачем он им?

— Зачем? — вскрикнул Кох. — Вы что, с закрытыми глазами там ходили? Машина, с которой можно общаться, как с человеком! Автомобили, которые ездят без водителя! И даже субтитры в воздухе, когда говоришь с иностранцем, языка которого не знаешь! Я ничего подобного не видел.