Сашин номер сам, постоянно тряся меня, чтоб я очнулась и поговорила с ним.
Откуда-то очень издалека слышу родной и любимый голос:
— Надя! Надя, ты как? Что он с тобой сделал? — Саша встревожен не на шутку.
— Я не знаю, спать хочу, — выдавливаю из себя через силу. — Спать.
И снова падаю на подушку. Сон так притягательно тянет меня в свои глубины, что я не могу ему сопротивляться. Слышу Сашин голос, но уже не могу разобрать, о чем же он спрашивает.
Сил нет не то что разговаривать, но даже держать трубку. Макс ловко выхватывает телефон из моих слабеющих пальцев, и сам что-то отвечает Саше. Но и его слова ускользают от моего понимания. Сознание покидает меня.
Долго лежу с закрытыми глазами. Чувствую сквозь закрытые веки, что мне в лицо светит солнце. Пытаюсь понять, где я, не открывая глаз. Ничего не получается. Тогда начинаю пытаться вспомнить что произошло и пытаюсь сложить целую картинку из оборванных воспоминаний.
Помню, что мы были на званом ужине, помню, как Макс заявил про свадьбу, как укоризненно смотрел на меня Саша, как Макс увез меня в коттеджный поселок. Вдруг яркой вспышкой озаряет воспоминание, что я звонила Саше. Только не могла поговорить, сон просто накрывал меня с головой. За меня разговаривал Макс.
— Макс, — зову я осторожно.
Никто не откликается, и тогда я решаю, что надо открыть глаза. Это дается с трудом, веки тяжелые и опухшие, будто я рыдала сутки напролет. Вижу незнакомую обстановку, по которой понимаю, что я вероятно в больнице, в отдельной палате. На тумбочке стоит красивый букет и стакан воды. Тянусь к стакану, пить хочется неимоверно, но руки меня не слушаются, пальцы не могут его удержать, он опрокидывается с грохотом, вода разливается.
Зато на шум распахивается дверь, и мне не нужно смотреть кто вошел, потому что сердце мне однозначно подсказывает, что это Саша.
Он порывисто бросается ко мне и сжимает в объятьях:
— Ну ты меня и напугала. Больше так не делай, ладно? — он на секунду отстраняется и с тревогой вглядывается в мои глаза.
Прикрываю глаза, с наслаждением дыша его запахом, покачиваясь в его руках.
— Саша. — только и могу произнести я.
— Я тут, с тобой. — Откликается он немедленно и еще крепче сжимает меня.
— Я ничего не помню. Пить хочу, принеси пожалуйста воды. — Прошу я.
Он срывается со словами:
— Конечно-конечно, подожди секунду.
И действительно появляется обратно почти молниеносно, неся мне стакан воды.
Сам садится на кровать рядом со мной, ерошит свои волосы, гладит потом по моей руке и тихо произносит:
— Я все тебе расскажу. Ты меня жуть как напугала. Отмороженный Макс этот дал тебе какие-то очень сильные снотворные препараты. Ты никак не просыпалась. В итоге он сам тебя в больницу и привез, правда сказал, что ты его подруга, и ты сама таблеток наглоталась. Потом мне позвонил и сказал, где тебя искать.
— Я не глотала никаких таблеток! — моему возмущению нет предела.
— Я знаю, милая. Я знаю, — успокаивающе говорит Саша, — мы со всем разберемся, не переживай. Главное — ты пришла в себя, и ты рядом. Сейчас домой поедем, как врач тебя отпустит. Как ты себя чувствуешь?
— Вроде нормально, — говорю я. — Домой очень хочу.
— Все будет хорошо, не волнуйся! Сейчас все решу.
Глава 53
Просыпаюсь ранним утром с пониманием, что я дома. И тут же распахиваю глаза. Рядом спит Саша, положив мне голову на живот. Пока спала не чувствовала этого, а сейчас мне становится неудобно, и завозившись, я пытаюсь аккуратно выбраться из-под него. Не очень-то это у меня получается, тем более, что одной рукой он еще и обнимает меня и прижимает к постели.
На мои слабые попытки выбраться, спустя несколько мгновений Саша с недовольным сонным стоном поднимает голову и открывает глаза. Видит меня и тут же взгляд из сонного становится пристальным. И под своим сканирующим меня взглядом интересуется:
— Как ты, Кисунь? Все спишь и спишь. Я так волновался, все ждал, когда ты проснешься, и сам отрубился.
Я и сама вижу, что он в одежде заснул, видимо, сидел на кровати и наблюдал за мной долгое время, и сон его сморил.
Мне так стыдно перед Сашей, что я это все устроила, что я так ошиблась в Максе, думала, он друг, а он как шпионку меня использовал расспрашивая о работе.
Я порывисто закрываю лицо руками и опускаю голову вниз. Волосы падают завесой, из-под них не видно, как мучительно я краснею.
— Я нормально, Саш, спасибо. — Шепчу и еще тише добавляю: — Прости меня пожалуйста, я не думала, что так все выйдет, доверяла Максу.
— Киса-киса, — с теплотой отзывается он, — за тобой нужен глаз да глаз и круглосуточный присмотр.
Упрека в его голосе не улавливается ни нотки, поэтому я поднимаю лицо и встречаюсь с его взглядом.
— Все равно прости, — настаиваю я. — Я подумала, что телефон слушают, Макс подтвердил мои предположения, что это возможно, и дал свой мобильный. Я сразу же тебе с него написала, но ты не отвечал и даже не читал. А когда я звонила, все время было занято у тебя. Так что я перестала и пытаться.
Саша материт Макса вполголоса, и потом говорит:
— Тварь он. Он мне с этого номера писал по весне, доставал меня своими «предложениями сотрудничества» бредовыми какими-то. И после десятка сообщений его идиотских, я его заблочил. Он видимо понял, что номер в блокировке и отдал его тебе, понимая, что все, что ты напишешь до меня не дойдет. Так и вышло. — Грустно произносит он.
Я только ахаю, пытаясь осознать произошедшее.
— А с госконтрактом что? — Спрашиваю я и невольно ежусь под Сашиным леденеющим взглядом.
— А с госконтрактом все. Расторгли мы его. — Произносит он сухо.
От неожиданности я резко сажусь в постели.
— Зачем расторгли? Мы же могли что-нибудь придумать! — Восклицаю я.
— Да нет, Кисунь, хватит. Напридумывала уже. Макс мне позвонил, сказал, что отдаст тебя только если я контракт расторгну. Голос у него был совершенно безумный. Он оказывается дальний родственник жены вице-губернатора, поэтому всегда субподряды получал на госконтрактах. А тут получается оказался без денег.
— Саш, это же огромные деньги на неустойку, — еле могу выговорить я.
— Деньги заработаю, это ерунда. Ты должна быть в безопасности в самом правильном месте в мире. И оно вот тут, рядом со мной.
Он обнимает меня и смотрит в глаза. Мой мир сужается до его взгляда. Я вижу только его, когда произношу шепотом:
— Я тебя очень
