Сесилия, опустив глаза, провела ладонью по изумрудному шелку юбки, держа в другой руке бокал с вином.
— Да, это было совсем новое вечернее платье, — объяснила она, явно радуясь возможности уйти от серьезного разговора. — Правда, я надела его всего один раз, с тех пор как сняла траур. А потом Этта прожгла утюгом шаль, так что пришлось переделать его в платье для ужинов. Но как ты можешь знать… — Вдруг рука ее застыла, и она вопросительно взглянула на Дэвида.
Тот судорожно перевел дыхание. Сесилия стояла рядом и смотрела на него в упор.
— Ты уже видел меня в этом наряде, да? — очень тихо спросила она.
Немного смутившись, он опустил глаза. Повисла долгая пауза.
— Зачем же ты солгал, сказав, что не заметил меня в Огдене? Я не обижаюсь — просто хочу знать.
Делакорт начал лепетать что-то в ответ, но, к счастью, из трудного положения его вывело появление в открытых дверях гостиной дворецкого Сесилии.
— К вам посетитель, миледи, — простуженным голосом просипел он. — Опять главный полицейский инспектор.
Де Рохан! Как раз тот человек, которого Дэвид искал. Секундой раньше он готов был улизнуть поскорей из этой гостиной, теперь же его не выгонит отсюда даже свора лютых собак!
Сесилия бросила на него взгляд, ясно говоривший о том, что выяснение подробностей того вечера еще не закончено, но тут вошел инспектор.
— Спасибо, Шоу, — сухо сказала она. — А теперь идите отдыхать. Это приказ. Скоро полночь, а вам нездоровится.
Шоу удалился, весьма довольный такой заботой со стороны хозяйки. Сесилия, обернувшись к гостям, представила их друг другу. Услышав имя Дела-корта, де Рохан поднял густые черные брови.
— Милорд, — холодно произнес он, отвесив на удивление изящный поклон, — надеюсь, мой ответ на ваш сегодняшний запрос удовлетворил вас?
— В сложившейся ситуации я пока не нахожу ничего удовлетворительного, — натянуто ответил Делакорт, оглядев простой сюртук из черного льна и начищенные черные ботинки полицейского. — Но это не ваша вина.
Полицейский посмотрел на Дэвида с легкой обидой.
— Вы также просили, милорд, чтобы мы постоянно следили за вашим знакомым из Гудвинс-Корта. Хочу вам сообщить, что для этого выделено несколько опытных агентов.
Дэвид поклонился.
— Благодарю вас.
Сесилия молча с любопытством, смотрела то на одного мужчину, то на другого.
— Пожалуйста, присаживайтесь. Хотите бренди, мистер де Рохан? Или горячего пунша?
— Спасибо, нет. — Де Рохан присел на диван перед камином. — Я зашел всего на минутку.
Делакорт снова опустился в кресло и взял свою рюмку.
— Уже довольно поздно, мистер де Рохан, — сказал он, рассеянно вращая бокал с бренди. — Надеюсь, вы не имеете обыкновения ходить по домам в столь неподходящее время?
Лицо де Рохана еще больше потемнело.
— Леди Уолрафен просила, чтобы я немедленно сообщал ей все, что узнаю о Маргарет Макнамара. Я же не виноват, что ее обнаружили поздно вечером.
— Обнаружили? — сдавленно вскрикнула Сесилия, судорожно стиснув подлокотники кресла. — Мэг… она мертва?
Де Рохан обернулся к ней.
— Да, мэм. Мне хотелось бы принести вам более радостные вести, но — увы.
— Что произошло? — тихо спросила Сесилия.
— Я не находил себе места с того самого дня, как она пропала, — признался де Рохан, — и дал задание всем службам искать ее. А сегодня вечером в участок пришел патрульный и сообщил, что из реки выловили труп девушки.
Делакорт не мог видеть искаженного горем лица Сесилии.
— Может, это какая-то ошибка? — спросил он, хватаясь за последнюю надежду. Де Рохан горько усмехнулся:
— Вряд ли, милорд. Я лично был в морге. Сесилия на мгновение зажмурилась, но потом все же нашла в себе силы задать следующий вопрос:
— Она утонула?
— Нет, миледи, — мрачным тоном ответил полицейский.
— Тогда что же? — резко спросил Делакорт. Де Рохан покосился на Сесилию, как будто оценивая ее выдержку.
— Ей перерезали горло, — наконец ответил он, вновь взглянув на Делакорта, — а потом привязали труп к швартовой тумбе над лестницей «Пеликан» и спустили на воду, как лодку.
— О Боже, — прошептал Делакорт. — А кто ее нашел?
— Мальчишка-поваренок из трактира «Проспект Уитби». Он шел по переулку рядом с трактиром и увидел веревку.
— Зачем же убийце понадобилось ее привязывать? — задумчиво спросил Делакорт. — Неужели он не понимал, что ее найдут?
— Я уверен, что он сделал это нарочно, — мягко сказал де Рохан.
— Вы думаете, это предупреждение?
— Предупреждение? — прошептала Сесилия. — Кому?
— По-вашему, оно предназначено Китти ОТэвин, не так ли? — вмешался Делакорт, обращаясь к де Рохану.
— Да, — отозвался полицейский. — Эти женщины чего-то боялись. Вот почему они искали убежища в миссии.
— Вы хотите сказать… что они от кого-то прятались? — спросила Сесилия. — Бедная Китти! Де Рохан пожал плечами.
— Китти сильно нервничает. А Мэг Макнамара вела себя поначалу почти, враждебно. Сперва я списал это на счет врожденного презрения к полиции, но вскоре заподозрил нечто более серьезное.
— Достаточно серьезное, чтобы стать причиной убийства, — добавил Делакорт. Поднявшись с кресла, он принялся мерить шагами комнату. — И что же теперь, инспектор?
Де Рохан тоже встал.
— Теперь я пойду домой и немного посплю, — сказал он, устало, проводя рукой по волосам, — а утром вернусь в «Проспект», поговорю с поваренком и прислугой. А заодно поищу свидетелей на берегу реки.
— Я пойду с вами, — заявил Делакорт, возвращаясь к камину.
Взгляд де Рохана на мгновение выразил неудовольствие, но потом инспектор покорно кивнул.
— Возможно, так будет лучше. Низшие классы боятся гнева знати куда больше, чем власти полиции. Тем более что у нас этой власти не так уж и много.
Делакорт мысленно согласился с этим. Да, к сожалению, де Рохан прав. И Сесилия тоже была права, когда жаловалась на необходимость реформирования полиции. Пожалуй, ему следует почаще бывать на заседаниях министерства, чтобы знать, почему, черт возьми, ничего не делается.
— Я заеду за вами в Уэппинг в девять, если не возражаете, — предложил он полицейскому. — А если мы ничего не узнаем, что вы будете делать?
— Вернусь на Пеннингтон-стрит, — уверенно ответил де Рохан, — и добьюсь правды у Китти ОТэвин.
— Я тоже там буду, — сказал Делакорт серьезным тоном. — Может быть, что-то и прояснится.
— Не надо давить на Китти! — вскричала Сесилия, вскакивая с кресла. — Я опасаюсь за ее здоровье — она очень больна.
