черную книжку, испещрённую мелким почерком с завитушками. На некоторых страницах книжки были нарисованы цветы и растения. На других – части тела людей: руки, ноги, головы, уши, глаза. Было даже сердце. Не сердечко, как у всякой порядочной девочки в дневниках, а самое настоящее человеческое сердце. Словно рисовавший вынул орган из чьей-либо груди и делал набросок с натуры.
Глаза Марты загорелись: вот они – доказательства! Как правильно она поняла, что Мэри ведьма! Как ее, Марту, восславят, когда она разоблачит эту приспешницу Тира! Знать бы ещё, чем та опоила губернатора?
Марта рассмотрела флакончики с жидкостями. Ей отчего-то казалось, что приворотное зелье должно храниться именно в флаконе. Желательно в виде сердца. Но такого у ведьмы не нашлось, и поэтому пришлось приоткупорить каждый из них и понюхать. Задание было не быстрым, содержимое флаконов пахло очень по-разному, но к своей цели Марта не приблизилась ни на шаг. В итоге девушка отлила себе в флягу немного жидкости из самого большого флакона, руководствуясь той логикой, что если бы она варила любовное зелье, то уж точно сделала бы его побольше, с запасом. А проверить эликсир ли это любви можно будет на любом парне в таверне. Удовлетворившись своей разведкой, Марта уже собиралась покинуть место преступления, как взгляд ее снова упал на шкатулку на столе. Не стоит упускать даже мелочи! – подумала Марта и, движимая азартом и женским любопытством, открыла крышку.
В шкатулке лежали шпильки для волос с жемчужинами – те самые, что были на Мэри во время ужина с гражданами Бройте, медальон и еще какой-то перстень. Последний был мужским. Видимо с предыдущей жертвы, - подумала Марта, взяв вещицу в руки.
Перстень был достаточно простым на вид, однако Марта безошибочно определила белое золото. На перстне красовался рисунок: свеча в окне. Марту рисунок и его символика заинтересовали меньше факта того, что перстень был из белого золота. Она положила его на место и взяла кулон.
Более безвкусной вещицы она в жизни не видела! Какой-то черный камень на цепочке. Ни узоров, ни обрамления – ничего красивого. Украшение под стать ведьме.
- Что ты тут делаешь? – услышала Марта чей-то строгий голос.
Она подскочила от неожиданности, выронила кулон, но в дверях оказалась всего лишь Кати.
- Я …мою пол, - придумала Марта.
Кати посмотрела на нее с осуждением.
- Если после твоей уборки хозяева не досчитаются чего-либо, я не буду молчать, - сказала она.
Марта рассмеялась.
- Очень надо! Здесь одни женские тряпки …
Тут она осеклась. Вот чего не хватало в комнате! Мужских вещей! И комната была слишком опрятная, для того чтобы в ней жил мужчина. Неужели губернатор не спит со своей супругой?
Марта готова была танцевать, но ее планам не суждено было сбыться, так как ровно в этот момент весь Бройте тряхнуло мощной волной землетрясения.
Глава 37
Когда Мэри пришла в храм, там было уже достаточно народу. Большая часть, конечно, пришла посмотреть на жену нового губернатора, а кто-то просто от скуки. Но людей было много больше, чем ожидала Мэри. Коленки девушки затряслись, а во рту пересохло. Ее план внезапно показался очень и очень глупым. Действительно: зачем ей это? Бройте прекрасно жил по своим устоям, и если здесь считалось нормой исповедоваться сидя на коленках у священника, то зачем Мэри вмешиваться в эту милую городскую традицию? Впрочем, один взгляд на преподобного Амира вернул Мэри ее решимость: напыщенный индюк, то и дело бросающих косые взгляды на хорошеньких прихожанок, тогда как его прямой обязанностью было если и не оберегать каждую из этих девиц от порока, то по крайней мере быть добрым советчиком, а не злоупотреблять своим положением.
Итак, Мэри прошла к кафедре и, не дожидаясь представления от преподобного Амира, поприветствовала горожан Бройте.
- Я очень рада, что вы все решили прийти на первое занятие нашей «Школы просвещения», – улыбнулась она, - надеюсь вы найдете полезной и интересной ту информацию, что я хочу рассказать. Преподобный Амир, - Мэри посмотрела в сторону священника, - был столь любезен, что согласился помочь мне в проведении этого небольшого занятия. Не так ли?
Священнослужитель с кислым видом кивнул.
- Он же, - продолжила Мэри, - подсказал мне, что в Бройте давно не говорили о грехе.
Народ смотрел на Мэри с явным разочарованием. Некоторые даже приготовились уйти. Сама Мэри их в этом очень понимала: тетушка Салли обожала лекции о грехе. Она могла читать их часами. Длинные, нудные, не выносимые. Что должен или не должен делать любой благонравный человек? Как ему полагается вести себя с его ближними? И так далее, и тому подобное. Однако все эти знания отчего-то не возымели должного эффекта, когда тетушка решила выставить племянницу из дома перед самым началом холодов. Мэри подозревала, что для тётушки Салли слова и нотации шли отдельно, а жизнь – текла совершенно иным руслом. Поэтому надоедать скучными лекциями, которые пройдут мимо ушей и никак не помогут ориентироваться в жизни – Мэри не собиралась. На днях она заручилась поддержкой и помощью доктора Вика, с которым на почве интересов к врачеванию нашла много общего, а на почве не любви к преподобному Амиру сошлась ещё ближе. И вместе они решили устроить для граждан Бройте много более практический сеанс.
- Думаю, угодные Вальтеру-дракону слова о грехе вам расскажет наш преподобный Амир на ближайшей службе, - сказала Мэри, - я же, с помощью нашего уважаемого доктора Вика, расскажу к каким медицинским последствиям может привести грех. Преподобный Амир, - окликнула она священника, - не могли бы вы подойти и помочь нам?
Священник, весь бледный, подошёл к кафедре.
- Сегодня мы будем говорить о болезнях, вызываемых у мужчин и женщин прелюбодеянием. Читать лекцию будет доктор Вик, а вы, преподобный Амир, будете наглядным примером.
- Я что? – икнул священник, ловя на себе десятки заинтересованных взглядов горожан.
- Держи плакат, бестолочь,- поднялся на кафедру доктор Вик.
Преподобный Амир развернул всученную ему доктором бумагу и весь позеленел, ибо на той был нарисован огромный пораженный болезнями детородный орган.
- Итак, дети мои, давно хотел поговорить с вами…, - начал доктор Вик.
Доктор Вик оказался прирожденный оратором. Он рассказывал с жаром, воодушевленно, но, вместе с тем, не забывал вставлять истории из своей столичной практики: некоторые смешные, некоторые – совсем нет. Жители Бройте слушали заинтересованно. Даже преподобный Амир, все ещё держащий ужасный плакат,
