— Отлично, этого ему вполне достаточно, — сказала Эйла, видя, что Волк уже, вывалив язык, предвкушающе уставился на нее. — Может, ты хочешь, Пролева, сама угостить его?
Пролева беспокойно нахмурилась. Ей не хотелось показаться невежливой, особенно после выходки Мароны, но она не горела желанием собственноручно угощать Волка.
— Я хочу, — вмешалась Мартона, осознавая, что ее пример уменьшит людские страхи перед этим зверем. — Что я должна сделать?
— Либо дать мосол ему в зубы, либо просто бросить поближе к нему, — сказала Эйла. Она заметила, что к ним подошли несколько человек, включая Джондалара. Он радостно улыбался.
Взяв кость, Мартона сначала протянула ее приближающемуся Волку, потом передумала и бросила ее в его сторону. Волк подпрыгнул, схватил мосол в воздухе, вызвав своей ловкостью одобрительные замечания, и выжидающе взглянул на Эйлу.
— Уноси ее отсюда, Волк, — сказала она, одновременно махнув рукой в сторону большого обугленного пня, стоявшего на краю террасы. Волк утащил этот ценный трофей и, устроившись возле пня, начал глодать мосол.
Когда они вернулись обратно к накрытым столам, все наперебой принялись угощать их блюдами, и их разнообразный вкус, как отметила Эйла, резко отличался от того, к которому она привыкла с детства. Однако за время странствий она сумела понять, что, какими бы необычными ни казались излюбленные блюда какого-то племени, все они, в общем-то, были вкусными.
К группе, окружавшей Эйлу, подошел мужчина, выглядевший немногим старше Джондалара. Вид у него был довольно неряшливый — немытые светлые волосы стали сальными и темными, а грязная одежда явно нуждалась в починке, — но многие улыбнулись, завидев его, особенно молодые мужчины. Он нес на плече сосуд, похожий на бурдюк для воды. Этот практически не пропускающий воду сосуд сделали из желудка крупного животного.
Оценив его размеры, Эйла предположила, что в данном случае, вероятно, взяли лошадиный желудок. А по запаху она поняла, что в нем принесли не воду. Скорее этот запах напомнил ей Талутову бузу, сброженный напиток, который вождь Львиного стойбища изготавливал из березового сока и других ингредиентов, обычно включавших некоторые виды зерна, хотя он предпочитал хранить точную рецептуру в тайне.
Вертевшийся возле Эйлы молодой человек широко улыбнулся подошедшему мужчине.
— Ларамар! — воскликнул он. — Неужели ты притащил своей березовицы?
Джондалара порадовало, что он переключил свое внимание на другой объект. Он не знал раньше этого парня, но выяснил, что его зовут Чарезалом. Он был родом из одной отдаленной Пещеры Зеландонии, и его недавно приняли в Девятую Пещеру. "Наверное, когда я ушел, — прикинул Джондалар, — он еще даже не прошел ритуал Первой Радости с донии-наставницей, но что же он так вьется вокруг Эйлы, точно комар?"
— Да. Я подумал, что тоже могу сделать гостеприимный вклад в пиршество в честь этой молодой женщины, — сказал Ларамар, улыбаясь Эйле.
Его улыбка выглядела неискренней, что пробудило ее клановую чуткость. Она стала внимательно приглядываться к его телесному языку и быстро пришла к выводу, что этому человеку не стоит доверять.
— Вклад? — с оттенком ехидства спросила одна из женщин. Эйле показалось, что это голос Саловы, жены Рушемара, который, как она поняла, был одним из двух помощников Джохаррана. Вождю Клана, Брану, также помогал Грод. Вожди должны иметь помощников, на которых можно положиться, решила она.
— Я подумал, что сейчас мой вклад будет очень кстати, — сказал Ларамар. — Редко Пещере выпадает честь приветствовать человека, прибывшего из таких дальних краев.
Когда он снял с плеч тяжелый бурдюк и, развернувшись, опустил его на один из ближайших столов, Эйла услышала приглушенный женский голос:
— А еще реже Ларамар делает вклад в общее дело. Интересно, с чего это он вдруг так расщедрился?
Эйле стало понятно, что не одна она сомневается в искренности этого мужчины. Другие также относятся к нему с недоверием. Тогда она решила повнимательнее присмотреться к этому Ларамару. Вокруг него уже собралась компания с чашками в руках, но он счел уместным выделить Эйлу и Джондалара.
— Мне кажется, что вернувшийся путешественник и женщина, которую он привел к нам, должны первыми отведать мой напиток, — заявил Ларамар.
— Едва ли они откажутся от такой великой чести, — проворчала Салова.
Вряд ли кто-то услышал это презрительное замечание, поскольку даже стоявшая рядом Эйла еле расслышала ее слова. Но женщина была права. Они не могли отказаться. Эйла взглянула на Джондалара, который специально опорожнил свою чашку и направился к Ларамару. Она последовала за ним, также опустошив по пути свою чашку.
— Благодарю, — сказал Джондалар с улыбкой. Эйла заметила, искренности в ней было не больше, чем у Ларамара. — Хорошо придумано. Всем известно, Ларамар, что твоя березовица отличается отменным вкусом. Ты уже познакомился с Эйлой?
— В общем, да, — сказал он, — но лично мы еще не знакомы.
— Эйла из Мамутои, познакомься с Ларамаром из Девятой Пещеры Зеландонии. Что верно, то верно. Никто не делает березовицу лучше него, — сказал Джондалар.
Эйла подумала, что это весьма скудное ритуальное представление, но мужчина обрадовался такой оценке. Она отдала Джондалару чашку, чтобы освободить обе руки для приветствия, и протянула их мужчине.
— Именем Великой Земной Матери я приветствую тебя, Ларамар из Девятой Пещеры Зеландонии, — сказала она.
— И я приветствую тебя, — сказал он, пожимая ее руки, но сразу отпустил их, словно вдруг засмущался. — Помимо всяких церемоний, позволь мне предложить тебе нечто более существенное.
Ларамар начал открывать бурдюк. Сначала он размотал лоскут очищенной кишки, прикрывающий сливное горлышко, сделанное из бизоньего позвонка. Снаружи эту трубчатую кость слегка обрезали и по окружности проделали паз. Затем позвонок вставили в естественное отверстие выделанного желудка так, чтобы его концы находили на паз, и крепко обвязали жгутом по этому проделанному желобку, чтобы надежно закрепить место соединения. Потом Ларамар вытащил пробку — эту достаточно объемную затычку для сливного отверстия делали из узкой кожаной полоски, завязанной узелками. Благодаря естественному отверстию в спинном позвонке разливать напитки из такого бурдюка было гораздо сподручнее.
Забрав свою чашку у Джондалара, Эйла подставила ее к бурдюку. Ларамар налил ей больше половины чашки. Потом налил своего напитка и Джондалару. Эйла отхлебнула немного березовицы.
— Вкусно, — улыбнувшись, сказала она. — Когда я жила с Мамутои, то их вождь, Талут, обычно делал подобный напиток из березового сока, зерен и еще каких-то добавок, но должна признать, что твоя березовица вкуснее.
Самодовольно ухмыляясь, Ларамар обвел взглядом своих соплеменников.
— Из чего ты ее делаешь? — спросила Эйла, пытаясь по вкусу определить составляющие.
