через весь стол и обняла Эрика, затем встала и потянулась к нему с поцелуем, чтобы утешить боль в его глазах. Он любил поцелуи, и каждый раз от них на суровом мужском лице появлялась улыбка.
После поцелуя Эрик подсел к Эверилд и нежно обнял ее. Девушка пыталась создать иллюзию любви, но ее поцелуи приобретали вкус полыни. Были такими же горькими. Боль в глазах Эрика набирала обороты, и Эверилд стало жаль его. Вампир углубил поцелуй, жадно выпивая эти крохи тепла, пусть и смешанные с жалостью. Он иногда сам себя ненавидел в такие моменты, потому что жалко выглядел. Эрик не понимал, почему Вселенная оказалась так жестока. Она сделала их истинной парой, но во вторую половину забыла заложить искру любви. А может это он плохо старался?
Эрику нужно было налаживать контакт с Эверилд еще тогда, когда она бегала босой двенадцатилетней девчонкой по Константинополю, любила слушать сказки и игру одного Курия. Вот тогда к ней надо было подходить, учить играть на флейте, приручать, а он все пустил на самотек. Может сейчас так и не мучился бы, но тогда все его мысли были заняты революцией в вампирских рядах, а жажда мести брала над ним контроль.
Хоть Эрик и заприметил Эверилд, когда ей было еще десять лет, тогда он побоялся к ней подойти, ведь дети лучше всех чувствуют нечистую силу. Аура смерти и страха везде сопровождает любого вампира. Она даже взрослых приводит в неистовый ужас, а пугать малышку у него не было никакого желания, даже не смотря на то, что его безумно тянуло к ней. Страх спугнуть девочку был мощней, и тогда он просто ждал, когда она подрастет.
По телу вампира прошелся огонь, зажигая страсть, и Эрик крепче прижал к себе любимую женщину. Он вдыхал ее аромат, и не мог им надышаться. В крови вампирши вспыхнул такой же огонь желания, овладеть этим мужчиной. Она позволила похоти распространиться по своему организму, словно опасному вирусу, позабыв все то, что она пережила несколько часов назад, благодаря прародительницам.
Эрик всегда притягивал к себе вампиршу, было в нем что-то от диких людей. Страсть мужчины всегда горела ярко, и даже сейчас воздух бурлил от его сексуальной энергии, освещая все вокруг. Эверилд краем глаза увидела, что молодые женщины невольно оборачивались на него, бросая влажные взгляды, смешанные с легкой толикой страха. А может, его инстинкты возбуждала дикая необузданность, которая закрыта под семью печатями самоконтроля. Он когда был человеком и считался вождем, а это означало одно, природа чувствовала в нем надежного партнера. Мужчина не изнеженный современными благами, в нем сохранился тот дикий первобытный огонь, покоряющий женщин, хотя красавцем его не назовешь. Его возбуждение всегда передавалось вампирше, и первое время она этого опасалась, а сейчас была готова сгореть в горниле его страсти, чтобы заставить хоть на миг свое тело позабыть адскую боль, которая чуть не лишила ее рассудка, если бы не Эрик. Он всегда спасал Эверилд в последний момент, когда она уже была готова сорваться в пропасть.
Эрик отвел людям глаза, чтобы те ничего странного не заметили, затем он взял жену на руки, небрежно бросил несколько купюр на стол, и с помощью телекинеза направился к стойке регистрации. Он быстро оформил номер и забрал ключи. Затем поднялся со своей ношей на вверх, и так же с помощью силы мысли переместил ключ в скважину, где повернул его. Дверь открылась. Эрик занес в комнату Эверилд, уложил ее на просторное ложе, и закрыл дверь. Спать в гостиницах стало какой-то негласной традицией. Вампир начал раздевать самую непокорную женщину в мире. Он целовал каждый сантиметр ее тела, сдерживая огонь в своей крови. Мужчина три часа просто ее ласкал, дразнил и когда она запросила пощады, он вошел в нее, полностью взрываясь наслаждением. Эрик двигался жестко, грубо и властно, а Эверилд стонала в его объятиях. Мужчине показалось, что он задохнется от переполнявших его чувств, ведь жена так редко была с ним теплой и приветливой, поэтому сейчас он ловил такие моменты с жадностью. Обычно, она держалась холодно, а Эрику всегда хотелось от нее такой же всепоглощающей любви, как и у него, но увы, она никогда его не любила, и при любом удобном моменте сбегала подальше, чтобы его не видеть.
Вампир всматривался в ее небесно синие глаза, желая найти любовь или обожание, но в них пылала только страсть. Ему отчаянно хотелось хотя бы на миг окунуться в ее любовь, которую она так щедро дарила людям. Но как он не всматривался в ее глаза, она готова была разделить с ним только страсть. В них не было той нежности и бесконечного обожания, как в глазах его новой фаворитки. Вот только любовь безразличной ему женщины, не могла дать глубокого удовлетворения.
Эрик погружался с головой в ощущения, ловя моменты блаженства. Ему ни с кем не было так хорошо и сладко, даже не смотря на всю ее не любовь. Он все еще надеялся растопить ее сердце, открыть его, иначе печать истинной пары не имела никакого смысла. Эрик много слышал историй любви, но истинная пара всегда была высшей наградой старого Бога. Это когда вампиры идеально подходят друг к другу, и любовь вспыхивает с первых же секунд, и как горящий город, сжигает все на своем пути. Но не могла же сила ошибиться. Так было у всех, кто нашел истинную пару, но только не у них. Эрик горел ею, дышал ею, готов был весь мир положить к ее ногам, но он не видел в Эверилд взаимности, и это его убивало. Чтобы он не делал, она оставалась равнодушна к его потугам, завоевать ее сердце. Эрик отдался своим чувствам, желанию, отдавая этой бессердечной женщине всего себя без остатка, и она пила его любовь, тем самым, исцеляя собственную душу.
Когда они оба лежали расслабленные и довольные, за окном стоял поздний вечер. Эверилд поднялась и оделась, ее взгляд снова стал бесстрастным, а лицо превратилось в восковую маску.
— Я ухожу. — сказала вампирша.
Ярость поднялась в душе Эрика. Он ее не отпустит, не отдаст и вообще закроет в своем дворце. Вампир навис над ней, прижал обратно к кровати и сказал, едва сдерживая гнев:
— Я никуда тебя не отпущу.
— Даже на фронт? — насмешливо спросила она.
Эрик вздрогнул, а ярость начала сдуваться, словно шар, накаченный воздухом. Она оттолкнула его, поднялась и стала спешно одеваться, но замерла, когда вампир задал ей вопрос холодным голосом.
