class="p1">Да, его не так много, как было ещё вчера, но оно есть. К сожалению, оно работает против меня. С каждым часом, проведенным в компании Закари, я чувствую себя поганей и поганей. Я сближаюсь с ним, хотя знаю, от этого будет только больнее. Единственный вариант, который приемлем для меня, – это просить о помощи. Просить его понять меня. Сможет ли он?
За окном постепенно светлеет, а это значит, что я скоро снова его увижу. Я хочу этого.
Как всё глупо и запутанно, но вопреки разуму и логике… я хочу быть ему нужной. Нужной настолько, чтобы он пошел к полковнику, и моя семья стала свободной. Но я не настолько глупа, чтобы полагать – он сделает это ради меня. Кто я? Глупая девчонка, которой ещё даже нет девятнадцати, а на моих плечах уже слишком много груза. Я его не вывожу. Тяжесть ответственности столь громоздка, что я гнусь под её весом, как хрупкая травинка от капли росы.
Как хочется быть сильной и несгибаемой. Сколько бы я не заставляла себе в это поверить – не выходит. Печально признавать свою слабость и несостоятельность.
Солнце уже встало. Поднимаюсь с кровати, которую так и не удосужилась расправить. Волк недовольно спрыгивает следом. Отправляюсь к окну и смотрю на туман. Он, как и прежде, никуда не делся. Это он во всём виноват. Не будь его, всё было бы иначе… мама была бы жива.
Обнимаю себя руками и стараюсь согреться. С каждым днём становится всё холоднее и холоднее. До слуха доносятся шаги по ту сторону двери. Они быстро смолкают, и я понимаю, что Зак только что вернулся к себе. Его не было всю ночь.
Наблюдая за туманом, стараюсь очистить свои мысли, но, кажется, это невозможно. Они то и дело со скоростью света перемещаются от кабинета полковника и мамы, лежащей на полу, к сестре, которая с силой сжимает кричащий свёрток. Я вспоминаю Лари, как он пытался отстоять меня перед Зейном, а потом, он был единственным, кто поздравил меня с восемнадцатилетием. Мысли несутся дальше, и вот я уже вижу Зейна, он с тревогой смотрит на то, как я плачу и проклинаю его семью, а после я целую его в самолёте. Я вспоминаю Роберту и то, как она была несчастно-счастлива оказаться исключительной, особенной и не такой, как все. Перед глазами проплывает лицо Дока, он так и не простил меня за воровство.
Всё это было так давно.
В другой жизни.
Но скорее всего у меня на роду написано не оправдывать ожиданий других. Мама думала, что я учусь и в скором будущем получу профессию. Я обманывала её. Вынудила Лари бросить семью, а в итоге сама бросила его. Я врала всем. Доку о моих благих намерениях, а тем временем обворовывала его. Зейн, его я вообще предала по всем фронтам. Словно было мало лжи между нами, так я его наглым образом предаю. Я увлеклась его братом. И мягко говоря, меня это не красит.
Столько обещаний и столько же провалов.
С чего я решила, что мне под силу всех спасти? Я даже себя спасти не в состоянии.
Осталось моё обещание, данное полковнику. Но я и его уже не выполнила. Она приказала никому не говорить, а я всё поведала Зейну, и от этого моя ситуация никак не улучшилась.
Если быть честной самой с собой, я бы уже давно рассказала обо всём Закари, но именно слова его младшего брата останавливают меня. Сначала он был категорически против, а потом изменил своё мнение. Почему? Кажется, что ответ на поверхности, но я его не вижу.
Я всего лишь мелкая рыба в аквариуме, полном акул, и каждая из них хочет меня съесть. Одному богу известно, почему они ещё не сделали этого.
Снова слышу шаги за дверью и быстро направляюсь туда. Выглядываю наружу и вижу спину Закари. Он оборачивается и желает мне доброго утра. Замечаю на нём утепленную куртку и, полностью выйдя из комнаты, спрашиваю:
– Ты уезжаешь?
Закари серьезен, в его глазах можно рассмотреть хлопья снега, от этого становится ещё холоднее.
– Да.
– Надолго?
– Надеюсь, что нет.
Ещё пару ударов сердца я смотрю на него и в итоге спрашиваю:
– Я могу поехать с тобой?
– Не думаю, что тебе стоит это видеть.
– Я бы… хотела.
… побыть с тобой.
Зак бросает взгляд вниз, потом возвращает его ко мне.
– У тебя минута.
Залетаю в комнату. Быстро накидываю куртку, натягиваю ботинки, убираю в карман нож и несусь обратно. Волк бежит следом.
Закари уже спустился в холл. Там его ожидают пять человек, включая Рэнли. Блондин кивает мне, словно я постоянно выезжаю с ними за периметр, но я замечаю недоуменные взгляды остальных.
Не смотрите на меня так, я сама толком не понимаю, что тут забыла.
Но если бы я продолжила размышлять о своей многогранной лживой и скверной натуре, то свихнулась бы.
– Как Нео? – спрашиваю я у Рэнли.
– Поверь, ему сейчас лучше, чем мне.
Не понимая смысла слов Рэнли, переспрашиваю:
– Чем это?
Мы все идём к выходу. Мужчины с оружием, я с ножом и волком.
– Сейчас о нём заботятся как минимум три девушки. Они обтирают его, разговаривают, а я должен переться за стену и морозить свой зад.
Рэнли всегда умеет разрядить обстановку.
– Он ранен, ему положен уход.
Блондин прикладывает ладонь к сердцу и с видом страдальца говорит:
– Я тоже ранен.
Направляемся к закрытому люку, теперь я не удивляюсь подземным лабиринтам и в этот раз стараюсь запомнить дорогу. Когда проходим мимо верующих в туман, по рукам ползут мурашки. Мы застали их молитву. Все, кроме одного человека, сидят на коленях, их головы максимально запрокинуты назад, руки покоятся в районе живота. И они мычат. Ужас. Не думаю, что эти люди в порядке. С их восприятием мира явно что-то не так.
Проходим их, и я спрашиваю у Рэнли.
– Ты ранен?
– В самое сердечко.
Да не может быть!
– Неужели снова расстался?
Не припомню, скольких девушек он уже поменял.
– Да. Это было больно.
– Уверена, что ты сам виноват. Со скоростью, с которой ты меняешь девушек, их скоро не останется, и тебе придется перейти на более старшее поколение.
– Бабули?
– Как вариант.
– Не вариант.
Улыбаюсь, представляя Рэнли с какой-то бабушкой под ручку.
– Что в этот раз послужило причиной распада твоего мимолетного союза?
– Я всего лишь не закрыл дверь, и временная дама моего сердца была вынуждена обнаружить другую временную даму сердца у меня
