Сидя спиной к двери, я не видела визитеров, зато узнала Ксюшин голос. Вот уж с кем я точно не желала встречаться.
– Не пускай ее! – крикнула я, не оборачиваясь.
Последовал короткий разговор, и дверь закрылась. Фантом выполнил мою просьбу: прогнал Ксюшу, за что я была ему благодарна. Посмотреть в глаза сестре было выше моих сил. Что если она меня ненавидит, и пришла заявить об этом? Ах да, мы же не родственники, а я по-прежнему зову ее сестрой. Пора избавлять от этой привычки.
Фантом пробыл со мной еще некоторое время, но его попытки взбодрить меня потерпели крах. Одно дело, когда говорят, что тебя удочерили, другое – когда сообщают, что ты искусственно созданное нечто. Быть зачатой в пробирке и то не так обидно.
Следующие несколько дней прошли под знаком дурного настроения. Я не выходила из спальни и ни с кем не общалась, кроме фантома, да и то вынуждено: его обязали следить, чтобы я не натворила глупостей. Прогнать надзирателя было не в моих силах, и я смирилась с его обществом. Повезло еще, что после внезапно нашедшего на него красноречия он снова погрузился в созерцательность, и его присутствие в комнате практически не ощущалось.
Коля и Ксюша предпринимали попытки заговорить со мной, но я их жестко пресекала. Стражам у моей двери я велела гнать прочь любого, кто захочет потревожить мой покой. Удивительно, но они выполнили приказ: отныне бывшей сестре и бывшему другу вход ко мне был закрыт.
Я думала, что окончательно избавилась от необходимости с кем-либо общаться и могу без зазрения совести погрузиться в депрессию, но один гость все-таки миновал охрану. Я не винила стражей. Кто посмеет отказать принцу?
– Доброе утро, Светлана, – Марк был сама вежливость. – Я зашел напомнить, что сегодня вечером состоится новогодний бал, и ты приглашена в качестве почетной гостьи.
– Я не пойду, – я повернулась к Марку спиной. – Не хочу выступать в роли дрессировочной обезьянки, с которой все мечтают сфотографироваться.
– Твои друзья с ума сходят от беспокойства. Королева переживает, что ты вынудила ее рассказать правду. Она упрекает себя в том, что ты превратилась в затворницу.
– Так пусть сотрет мне память, – перебила я. – У нее это отлично получается.
– Она не посмеет воздействовать на тебя магически.
– Ты заблуждаешься. Ведь при помощи магии меня из камня превратили в человека, – напомнила я.
– Я тогда был ребенком, – отозвался Марк, – и не помню, как все произошло. Вряд ли подобное когда-нибудь повторится.
– И хорошо, а то наводнится земля ожившими каменюками. Что делать-то будем?
– Ты злишься, – вздохнул Марк. – У тебя есть на это право. Но дай нам шанс доказать, что ничего не изменилось. Ты была для нас человеком и человеком осталась. Единственный, кто придает значение новости о твоем происхождении, ты сама. Другим это безразлично.
Я не ответила, и Марк, прежде чем уйти, попросил:
– Приходи на бал. Ты нужна нам. Ты нужна сестре.
«Она мне не сестра!», – собралась я крикнуть ему вслед, но язык отказался произносить это вслух. Как бы Ксюша ко мне ни относилась, кем бы меня ни считала после стирания памяти, для меня она всегда была младшей сестричкой и всегда ею будет.
Хватит с меня страданий! Я обязана пойти на новогодний бал и встретиться со своими страхами лицом к лицу. Нельзя вечно прятаться в спальне и надеяться, что все само волшебным образом наладится. То, что я оказалась рубином, еще не повод ставить на себе крест.
Глава 17. Без поражений нет победМама звала меня непоседой и была права. Долго сидеть на месте мне не позволяла деятельная натура. Поэтому после нескольких дней безделья и жалости к себе, я как феникс возродилась из пепла при мысли, что иду на бал.
К балу я готовилась с тщательностью, достойной красной ковровой дорожки – мне отчаянно хотелось всех поразить. Даже если гости не в курсе, что я – «Сердце ночи» или, проще говоря, королевский рубин, они не обойдут вниманием мои красные волосы. Желая их подчеркнуть, я попросила фантома раздобыть мне белоснежное платье и пудру для лица. На бледном фоне мои волосы запылают ярче огня.
Фантом превзошел сам себя и принес не просто какое-то там платье, а произведение искусства. С расшитым серебряной нитью лифом и пышной юбкой в пол. В подобном наряде не стыдно пойти под венец, не то, что на вечеринку. У платья был всего один недостаток – бретельки вместо рукавов. Без последних было видно родимое пятно на правом плече в форме шестиконечной звезды, которое я привыкла скрывать. Белесое, словно след от ожога, слегка выступающее на коже, оно было у меня, сколько себя помню. Из-за него я даже в жаркую погоду носила футболки и платья с рукавами, скрывающими плечи. Но из-за него же я увлеклась космосом и звездами, а папа называл меня «моя звездочка».
Пряча родимое пятно, я добавила к платью шаль из тонкого кружева. После напудрила лицо и распустила волосы. Зеркало отразило ледяную статую с разлитой по плечам жидкой медью. Никогда не считала себя красавицей, но сейчас признала, что выгляжу потрясающе.
На бал, рассчитывая произвести фурор своим неожиданным появлением, я отправилась с получасовым опозданием, когда гости уже собрались. В пустом коридоре слышались отголоски музыки, хлопки петард и смех гостей. Я приободрилась. Обожаю праздники.
Толкнув двойную дверь, я шагнула в зал. Губы растянулись в улыбке, в предвкушении торжества покалывало кончики пальцев, грудную клетку распирало от радости, но восторг улетучился при виде убранства зала. Это был самый печальный новогодний бал, на каком мне доводилось бывать: черная елка с белыми игрушками и мигающие черно-белые гирлянды, развешенные по залу, навевали мысль о похоронах Деда Мороза. Конфетти напоминало снег и, казалось, изо рта вот-вот пойдет пар. Немного разбавляли атмосферу артисты: по залу на велосипедах с одним колесом ездили акробаты и жонглеры; под потолком девушки парили на воздушных шарах; публику веселили клоуны, все как один смахивающие на несчастного Пьеро.
Марк не обманул: на прошлом приеме цветные вещи разрешили в качестве исключения. Нынешний бал проходил под знаком дресс-кода: одежда исключительно черно-белая, в крайнем случае – серая, и никакая другая. Я со своими красными волосами походила на пылающий костер в царстве снежной королевы.
Гости расступались передо мной, соблюдая дистанцию, будто прикосновение ко мне их чем-то заразит. Одновременно попахивало и унижением, и почитанием.
Везде, где я проходила, смех затихал. Жители теневой стороны замирали и провожали меня долгими взглядами. Прийти на бал было худшей из моих идей. И чего мне не сиделось в спальне?
Смущенная и раздосадованная, я была готова покинуть зал, но тут в толпе разглядела Ксюшу с Колей. Подобрав юбку, я бросилась к ним. Ксюша кинулась мне навстречу, и мы заключили друг друга в объятия, а ведь прожив вместе пятнадцать лет, мы никогда не обнимались. Странно, но сейчас я чувствовала родство с Ксюшей острее, чем когда считала ее кровной сестрой.
