больше, чем мужчин, как любит говорить моя мать. В одиночестве не останешься. Сходи куда-нибудь развейся.
— Спасибо, за совет, но я уж сам… как-нибудь… — Валентин сжал ладони в кулаки, продолжая прятать их в карманах брюк.
— Как знаешь, — фыркнул Рома. — Я пошёл. — Он снял с вешалки своё пальто, надел его. Махнул рукой и вышел из кабинета.
«А я, видимо, неисправимый романтик, — промелькнула мысль у Валентина. — Мне без Риты свет не мил. Я готов её ждать всю жизнь… Всю жизнь…»
От размышлений его отвлёк звонок мобильного телефона.
— Алла Фёдоровна, добрый вечер, — произнёс мужчина.
— Добрый, добрый, — ответила женщина. — Ну, для тебя, по крайней мере, точно.
— Не может быть! — воскликнул Валя.
— Молодёжь, — захихикала собеседница. — Никакого терпения. Неделю назад женщина с фамилией, именем, отчеством и с пропиской по адресу, который ты указал, подала заявление на развод.
— Спасибо, — Валентин прижал свободную руку к солнечному сплетению.
— Ой, мальчик, — улыбаясь продолжила Алла Фёдоровна, — это меньшее, что я могу сделать, чтобы отблагодарить тебя за помощь моей дочери. Да и не сделала я ничего особенного, только затребовала документы. Повезло, что заявление было подано по месту регистрации и в нашем городе.
— Повезло, — согласился с ней мужчина.
— Передавай, привет матери.
— Спасибо. Спасибо, — Валентин не мог сдержать улыбку, глядя на листок бумаги, на котором были написаны место, дата и время первого слушания Риты о разводе.
Часть 67
Тук. Тук. Тук. Тук.
Колёса поезда стучали, как сердце. Гулко. Размеренно. Иногда чуть сбиваясь с ритма, будто трепеща от волнения.
Тук. Тук. Тук. Тук.
За окном не первый час мелькал однообразный пейзаж. Стройные берёзки стыдливо кутались в белые снежные шубы, красуясь вдоль железнодорожного полотна. Высокие осинки словно военные, затянутые в сероватые мундиры, стояли на страже их покоя.
И только солнце радостно серебрило мир, который замерзал в холодных объятиях зимы.
На верхней полке, справа от входа в купе, лицом к стене, лежала женщина. Её волосы были убраны в низкую гульку. Тело надёжно скрывали безразмерный свитер непонятного лилового цвета, длиной до середины бедра, и серые трикотажные гамаши, лишь ярко-розовые носки выбивались из общего имиджа одинокой старой девы или несчастной брошенки.
Тук. Тук. Тук. Тук.
Женщина лежала с закрытыми глазами, подложив руку себе под голову. Её тело раскачивалось в такт стука колёс поезда.
Тук. Тук. Тук. Тук.
В купе с ней ехала семья: муж, жена и их дочь десяти лет.
Женщина не прислушивалась к разговору пассажиров, она размышляла о своей никчёмной жизни. Жизни, которая полетела под откос, заставляя её бежать куда глаза глядят. Так далеко, как это возможно.
«Я начну всё сначала, — убеждала она себя. — Забуду о Борисе и о Валентине, каждый из этих мужчин предал меня. Как же больно… Нестерпимо больно…»
Тук. Тук. Тук. Тук.
«Спасибо, подруге, — продолжала рассуждать женщина, — которая помогла мне деньгами. Она ни о чём не спрашивала. Настоящая подруга. Мало того отдала мне свой старенький телефон, свой-то мне пришлось продать. Наняла адвоката, нашла работу. Правда работа в другом городе. Да что там в другом городе, в другой области. Но с чего-то ведь надо начинать. Начинать новую жизнь…»
Тук. Тук. Тук. Тук.
Поезд всё дальше и дальше увозил женщину от мужчин, от проблем, от боли…
Тук. Тук. Тук. Тук.
Сердце мужчины колотилось так часто, что было готово в любой момент выпрыгнуть из груди.
«Риточка… любимая…» — счастливая улыбка играла на его губах.
Он стоял у окна спальни и расфокусированным взглядом смотрел, как деревья и дома отбрасывают причудливые тени в свете уличных фонарей.
«Где-то там, — подумал он, — моя Рита. Она ненавидит меня всей душой, а я даже объясниться с ней не могу. Моя душа горит. Мучается, — вздохнул. — Мне бы только увидеть её. Хотя бы один раз. Встать на колени. Обнять. Вымолить поцелуями прощение. Риточка, любимая…»
Сейчас он был уверен в своих чувствах.
Тук. Тук. Тук. Тук.
Валентин потёр грудь в том месте, где сердце билось о рёбра.
Тук. Тук. Тук. Тук.
Борис вздохнул, устало потёр лицо ладонью. Он сидел на полу в коридоре своей квартиры, опираясь спиной о входную дверь. Рядом с ним лежал конверт из суда с повесткой о предстоящем заседании о его разводе с Маргаритой.
Мужчина был зол. Он и сам собирался подать иск о разводе, но руки так и не дошли. После освобождения из-под стражи, он устроил себе небольшой праздник жалости. Взял отгулы на работе, пил, отдыхал в ночных клубах и таскал в супружескую спальню каждую ночь новую красотку, заставляя её изнемогать от желания и страсти.
Тук. Тук. Тук. Тук.
Борис был растерян, поскольку его умудрилась дважды бросить, унизить и обвести вокруг пальца одна и та же женщина. И этой женщиной была его собственная жена. Маргарита. Тихая, серая, никчёмная мышка.
«Ненавижу! — ударил он кулаком по полу рядом с собой. — Марго, ты пожалеешь, что предала меня. Надо нанять хорошего адвоката, чтобы тебе ничего не досталось. Будешь локти кусать, что предала меня…»
Часть 68
Борис вздрогнул, когда по квартире разнёсся резкий звук дверного звонка.
«Кого это нелёгкая принесла?» — поморщился мужчина, не желая подниматься с пола. Он заснул в коридоре, неудобно завалившись на бок и теперь его тело ныло и болело. Однако, «гость», кем бы он ни был, не собирался уходить, продолжая давить на кнопку звонка.
Борис похлопал себя по щекам и принялся кряхтя подниматься на ноги. Он открыл входную дверь и удивлённо выдохнул:
— Ты?
— Я, — широко улыбаясь на лестничной площадке стояла Наташа.
— Зачем пришла? — пробурчал мужчина, загородив проход в квартиру. — Хочешь позлорадствовать? Змея! Я же знаю, что без тебя не обошлось!
— У-у-у, — протянула женщина. — Как всё запущено.
Она оттолкнула мужчину и вошла в квартиру, закрывая за собой входную дверь.
— Ну, — обернулась, сбрасывая длинное пальто светло-бежевого цвета. — Чего столбом стоишь, как неродной.
— Издеваешься? — прохрипел он, схватив её за шею и прижав к стене.
— Утешаю, — медленно облизнула губы женщина. — Заметь, добровольно.
Рука мужчины сильнее сдавила её горло.
— Решила поиграть? — сузил глаза. Второй рукой он нырнул ей под короткое чёрное платье и замер. На женщине не было нижнего белья.
— Сюрприз, — выдохнула она, без труда убирая мужскую ладонь со своей шеи. — Я помню, как ты любишь, — ловко снимая и отбрасывая в сторону чёрное вязаное платье с длинным рукавом и высоким воротником-стойкой.
— Змея! — процедил сквозь зубы Борис. Окидывая взглядом тело женщины. На ней остались только чёрные чулки с широкой
