class="p1">— Сделайте одолжение, не попадайтесь нам на глаза, — шикнул Олег, пропуская меня в дверь.
Я едва соображала, а потому послушно выполняла все, что говорил мне мой спаситель. Сейчас я была полностью обессилена, чтобы принимать взвешенные решения.
— Может вас подвезти? — начальник предпринял еще одну жалкую попытку договориться.
— Хватит с нас ваших патрульных. Верните мне мою маршрутку и лучше займитесь этим уродом. Привлеките его к ответственности. А не сделаете, пеняйте на себя! — яростно пригрозил Олег, вылетев в коридор.
Все это время он не выпускал моей руки, и все время оборачивался, проверяя, в состоянии ли я передвигаться.
Вскоре мы оказались во внутреннем дворике здания участка. Машина стояла здесь ровно в том состоянии, в котором мы ее оставили на дороге.
— Если хочешь, мы можем поехать на такси? — предложил Олег, осматривая маршрутку каким-то сочувственным и ностальгическим взглядом.
Мне было так все равно на чем ехать. Я просто хотела поскорее оказаться за пределами участка.
— Просто отвези меня домой, — жалобно попросила я.
Я всегда ненавидела демонстрировать слабость, всегда старалась быть сильной, а сейчас совсем расклеилась. Олег не должен был видеть меня такой тряпкой. Никто не должен был.
Но мужчина был куда более проницательным, чем я полагала, он тут же остановился, развернулся ко мне лицом и, оглядевшись вокруг, чтобы проверить не подслушивают ли наш приватный разговор, шепотом произнес:
— Я знаю, что не в праве настаивать, но я думаю, тебе стоит поехать ко мне. В твоей квартире сейчас небезопасно, да и я не хочу, чтобы ты оставалась одна после случившегося.
Я жалобно улыбнулась, а потом вдруг поняла, что Олег единственный человек на свете, рядом с которым, я сейчас хочу находиться. Я не выдержала и прильнула к его груди, обнимая его широкую спину, словно насильно пытаясь удержать, а затем робко ответила:
— Я тоже не хочу быть одна.
— Тогда залазь в карету и поехали отсюда скорее.
9.6
В квартире Олега совсем ничего не поменялось. Признаюсь, пока мы поднимались наверх, я успела нафантазировать, что за время моего отсутствия в его доме успели побывать толпы женщин и прошла не одна попойка. Но стоило мне перешагнуть порог его дома, как я тут же поняла: все было точно, как в прошлый раз. Все то же потрёпанное кресло в углу и ободранные обои.
— Хочешь есть?
— Угу, — буркнула я, скидывая обувь.
На самом деле, не хотела, ведь мне кусок в горло не лез после случившегося. Но мысль о том, что я проведу ещё немного времени с Олегом, до того, как мы оба, как ни в чем не бывало пойдем спать, приносила необъяснимую радость.
— Я не думал, что все так случится, потому не обещаю роскошный стол.
— Это совершенно неважно.
Я последовала за ним на кухню и уселась за обеденный стол. Такой же маленький и потрепанный, как и все в квартире Олега. Тусклое освещение от единственной лампы под потолком вгоняло в уныние. Уж лучше бы совсем без него.
Мужчина гремел кастрюлями и тарелками, периодически бросая мне приободряющие улыбки. Я не хотела, чтобы он бегал по кухне, занимаясь приготовлением еды, которую я не буду есть. Мне нужно было, чтобы он просто сел рядом и крепко обнял. Но я не смела прервать энтузиазм, заставляющий Олега варить мне макароны.
Вода закипела быстро, и вот уже длинные спагетти бурлили в раскаленной воде.
— Кажется, погода портится, — пытаясь отвлечь меня от навязчивых мыслей, произнес Олег.
Я прислушалась. Действительно. За окном свистел ветер, и грузные дождевые капли с глухим шумом ударялись о металлический подоконник. Раздался внушительной силы громовой раскат.
Свет в доме замигал, а затем и совсем погас.
— Пробки, наверное, выбило. Пойду проверю.
— Постой, — остановила я Олега, — а свечи у тебя есть?
Мне невыносима была даже мысль о том, что придётся сидеть на кухне, освещённой тусклой лампой, от которой болят глаза.
Мужчина легкомысленно улыбнулся, а затем потянулся к одному из навесных шкафчиков, открыл его и извлек оттуда несколько небольших свечей в алюминиевых подсвечниках.
— Они ждали своего часа.
Пока я зажигала свечи, Олег разбирался с макаронами, стараясь придать повседневному блюду праздничный вид. Для меня же праздником было уже то обстоятельство, что я просто сижу здесь, и моей жизни, чести и достоинству ничего не угрожает.
Спустя несколько минут мы сели есть. Нервно подрагивало пламя свечки на сквозняке. Было темно и прохладно. Сквозь неплотно закрытую форточку на кухню просачивался ветер, но мне было тепло.
Я даже не думала прикасаться к еде, лишь задумчиво изучила Олега. Его глубокие темные глаза, рельефный подбородок и острые, будто отточенные лучшим итальянским скульптором, скулы. Почему такой храбрый, красивый и внимательный мужчина до сих пор работает водителем маршрутки? Он достоин гораздо большего? Я чувствую его силу. Пройдет время, и он точно достигнет огромных высот. Я знаю.
— Ты все ещё злишься на меня? — вдруг прервал молчание Олег.
— За что? — хмыкнула я, все еще всматриваясь в его губы.
— За то, что ты слышала тогда по телефону?
Я усмехнулась.
— Злюсь, пфф. Да я перестала злиться на тебе едва только ты подъехал к моему подъезду. Я не умею долго хранить обиду.
— Значит, ты меня простила?
— Олег, я не могла тебя не простить после того, что ты для меня сегодня сделал. Я даже не знаю, как тебе отблагодарить. Я бы сказала, проси, что угодно, но боюсь, есть вещи, которых я тебе дать не смогу.
— Например? — лукаво поинтересовался Олег, раздувая рукой пламя свечи.
Его тень выглядела зловеще, но зато он сам был божественно красив.
— Например денег. Сейчас я на мели.
Удивительно, даже врать не пришлось, в кои то веки у меня действительно не было денег, ведь они остались на съемной квартире.
— Мне это и не нужно.
— А что тебе нужно?
— Ответишь честно на вопрос?
Я огорченно хмыкнула. Неужели ему этого будет достаточно? Я дала ему возможность взять меня, а он хочет поговорить?!
— Отвечу, — погрустнев произнесла я.
Может я ему не нравлюсь вовсе? Он ведь уже однажды сказал, что нам не по пути.
— Когда мы застряли на колесе-обозрении, ты попросила тебя поцеловать?
Я прищурилась. К чему это он?
— Тогда я задал тебе один вопрос, на который так и не получил ответ.
— Была ли это попытка отвлечься, или я действительно хотела этого? — вспомнила я, и сердце мое сжалось в сладком спазме.
Мне было тяжело говорить, тяжело дышать, потому что воздух насквозь пропитан феромонами.
— Именно. И сейчас я хочу
