Ознакомительная версия. Доступно 22 страниц из 106
смерти оставил всё незаложенными, при этом очень крупную сумму наличных денег держал в своем главном имении Ташане (возле Яготина), где для него был построен дворец.
В Киеве Румянцев жил подолгу. Обязанности эти его утомляли больше, чем баталии, поэтому в июле 1791 года он перебрался в свою любимую Ташань. Дворец пустовал, так как фельдмаршал выбрал для жилья две комнаты. Любимым занятием было чтение книг. «Вот мои учителя», – говорил Румянцев, указывая на них. Часто, в простой домотканой одежде, сидя на пне, удил он рыбу. Однажды приезжие, отыскивая в саду выдающегося полководца, чтобы поглазеть, наткнулись на него. На заданный вопрос: «Как бы увидеть графа?» – герой Кагула ласково ответил: «Вот он, наше дело – города пленить да рыбу ловить!» Он старался не покидать имения и тогда, когда его назначали командующим войсками «по усмирению Польши». Знаменитый А. В. Суворов незамедлительно прибыл в Ташань для надлежащих объяснений о предстоящих военных действиях. Получив благословение, нет, извините, указание, будущий генералиссимус уехал пожинать новые лавры. Румянцев остался на Киевщине из-за своих болезней. Тем не менее, по окончании кампании он получил дом в Петербурге, перед которым поставлен обелиск «Победам Румянцева-Задунайского», а также еще имения с 7099 душами. Эти награды заставили забыть фельдмаршала о недугах. Он вдруг вспомнил, что вдовец, и решил жениться, тем более что Екатерина ІІ дозволила ему выполнить это намерение. Но пока шла подготовка к браку, императрица умерла, следом за ней и наш герой – 8 декабря 1796 года.
При погребении в Успенском соборе Киево-Печерской Лавры был составлен протокол описания склепа покойного. Возле левого клироса на доске надпись: «1797 года месяца генваря 8 дня в сем месте под спудом в каменной палатке для вечного покоя положено тело мудрого и славного Российских войск полководца графа Петра Александровича Румянцева-Задунайского, родившегося 1725 года». Скульптура на могиле выполнена прекрасным мастером из Ични Иваном Мартосом, а надгробие из разноцветного мрамора исполнили по проекту француза Тома-де-Томон. Оно было взорвано в 1941 году.
В завершение приведу слова Петра Румянцева, характеризующие его и как великого полководца, и как мудрого администратора: «Источник благоденствия государства есть народ, который надо держать в приличном состоянии и весьма уважать его».
«Кулинарные» воспоминания Фонвизина об Украине
Как-то мне попалось старое издание сочинений Дениса Ивановича Фонвизина. Судя по пометкам, оно было из личного собрания профессора Л. Хинкулова. Не знаю, то ли уважаемый ученый, активно разрабатывающий тему «Известные писатели в Киеве», пропустил путевые записки драматурга-классика, то ли из-за нескольких кратких, но весьма нелицеприятных характеристик евреев в них не счел нужным освещать пребывание Фонвизина в Киеве. Я решил наверстать упущенное и принес в газету «Прапор комунізму» небольшую заметку «Фонвізін у нашому місті». Ее опубликовали буквально через пару дней – 21 ноября 1982 года и с этого началась моя журналистская деятельность.
Фонвизина забыли в школах, не вспоминают в гимназиях, не изучают в институтах, то бишь академиях, задаешь вопрос: «Почему?» Ответ лишь один: «недоросли», так ярко высмеянные Денисом Ивановичем, пришли к власти и не собираются ее отдавать.
Строки из пьесы «Недоросль», написанной в 1782 году, когда-то вызывали смех у школьников, в частности, слова Митрофанушки: «И теперь как шальной хожу. Всю ночь така дрянь в глаза лезла». Его мать, госпожа Простакова: «Какая же дрянь, Митрофанушка?» – «Да то ты, матушка, то батюшка». Разве за 235 лет что-нибудь изменилось?! Не менее актуален отрывок из дневника (журнала путешествий): «Приехали в Киев. У самых киевских ворот попался нам незнакомый мальчик, который захотел показать нам трактир. И так мы с ним отправились, а вслед за нами догоняла туча, у самых ворот трактира нас и достигла. Молния блистала всеминутно; дождь ливмя лил. Мы стучались у ворот тщетно: никто отпереть не хотел, и мы, простояв больше часа под дождем, приходили в отчаяние. Наконец вышел на крыльцо хозяин и закричал: „Кто стучится?“ На сей вопрос провожавший нас мальчик закричал: „Открывай, родня Потемкина!“ Лишь только произнес он сию ложь, в ту минуту ворота отворились, и мы въехали благополучно. Тут почувствовали мы, что возвратились в Россию». Это было 18 августа 1787 года, но разве в нашем обществе по-прежнему не процветают ложь и чинопочитание, усугубленное алчностью и мздоимством?! Очень актуальный автор!
Денис Иванович Фонвизин. Неизвестный худ., 1893 г.
Считаю необходимым напомнить некоторые биографические данные писателя, с творчества которого в прошлом у школьников начиналось изучение курса русской литературы. Знаменательно то, что, зная дату рождения фон Визина – 3(14) апреля, биографы путались в годе – 1745-й или 1744 год? Да и писали его фамилию по-разному: фон Визин, Фонъ-Визин, а с 1914 года (его одновременно с Петербургом и по тем же антигерманским причинам и настроениям переименовали) – Фонвизин. И это написание сохранилось поныне. Один из его предков, рыцарь Ливонского ордена Меченосцев, барон Петр Фанфисин попал в плен при Иване Грозном, а бывший при нем сын Денис уже оказывал Московскому государству ряд услуг и посему поступил на службу. Во время осады Москвы королевичем Владиславом, в войске которого был гетман Сагайдачный, Денис Фан-Висин, «помня Бога и Пречистую Богородицу, против немецких людей и черкас стоял крепко и мужественно, на боях и приступах бился и ни на какие королевичевы прелести не прельстился». Его сын в царствование Алексея Михайловича принял православие, был назван Афанасием и произведен в стольники.
Писатель родился в Москве в богатой семье. Воспитание того времени осветил в своих записках князь Петр Вяземский: «При недостатках своих [воспитание] имело и свойственные ему выгоды: ребенок оставался более на русских, более окружен был русской атмосферой, в которых знакомился с языком и обычаями русскими». Дальнейшее образование Дениса Ивановича происходило по заведенному обычаю: только что открытая дворянская гимназия, а потом Московский университет. Учили в те времена довольно плохо, однако драматург всегда с благодарностью вспоминал свою альма-матер. В 1758 году директор университета Мелиссино, отправляясь в Петербург для личных объяснений с куратором учебного заведения графом Шуваловым, взял с собой для представления десять лучших гимназистов, среди которых были братья Фонвизины и Григорий Потемкин, впоследствии прославленный князь Таврический. Северная столица произвела на них впечатление не столько двором и европейским размахом, сколько театром, которым молодой Денис заболел на всю жизнь. Возвратившись в Москву, Фонвизин в день коронации Елизаветы Петровны со своими товарищами был «произведен в студенты» и стал слушать лекции на философском факультете. У него проявилась склонность к стихам, но и они нелегко давались молодому автору, тем не менее, он «наделал довольно шума». Этот период московской жизни знаменателен появлением ряда журналов, да и литература в древней столице
Ознакомительная версия. Доступно 22 страниц из 106
